Благодырь Е.М. (Пятигорск)

ФОРМИРОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О БЕЗОПАСНОМ ПОВЕДЕНИИ ЧЕЛОВЕКА КАК ПРЕДМЕТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

УДК 159.922

Аннотация. В данной статье рассматривается вопрос формирования представлений о безопасном поведении как понятийной категории психологии безопасности. С целью вскрыть преемственность этого понятия производится обзор различных ответвлений психологического учения с начала 20 века до наших дней. Итогом является попытка прийти к наиболее целесообразному пониманию феномена безопасного поведения.

Ключевые слова: безопасность, психология безопасности, безопасное поведение, безопасность личности, психологическая устойчивость, сопротивляемость.

Об авторе

Ссылка для цитирования

Двадцатый век явился эпохой больших перемен. Эти перемены коснулись науки, техники, медицины, экономики, политики, культуры, во многом были обусловлены кардинальным сдвигом в мировоззрении, в то же время, оказываясь логическим этапом на пути изменения человечества в предыдущие несколько столетий. Лавинообразное развитие науки и техники, начавшееся ещё со времен И. Ньютона, приносило всё более грандиозные плоды, что закономерно влияло на общий интерес человека к данным областям знаний. Постепенно научный прогресс и технологическое развитие, заняли центральное место в эволюции человеческой цивилизации, что не замедлило отразиться на системе общечеловеческих ценностей. Особое место в этой системе ценностей занял вопрос обеспечения безопасности [2]. Характеризуя природу такого особого положения, стоит обратиться к особенностям так называемой естественнонаучной картины мира, окончательно оформившейся в человеческом сознании именно в ХХ веке.

Уже упомянутые успехи в науке и технике, привели, прежде всего, к переосмыслению человеком своего положения в окружающем его мире. Древний принцип «человек как мера всех вещей» принял для человечества радикальный смысл. Отказавшись от религиозного мировоззрения (если не фактически, то эмоционально) человек принялся познавать мир, основываясь на положении об его механистическом устройстве. «На Бога уповаем», – как гласит официальный девиз США и, тем не менее, как нам кажется, человек-исследователь с тех пор «уповает на Бога» всё меньше, полностью возлагая заботу о себе на свои плечи.

Таким естественным образом в поле изучения оказался и вопрос безопасности – надо сказать, вопрос, имеющий фундаментальный по своей значимости характер. Дух эпохи определил и более широкое понимание безопасности как феномена. Если раньше в него вкладывался, прежде всего, смысл материалистической защищенности, то с начала ХХ века всё больше внимания уделяется безопасности, как явлению всеохватывающему человеческое существование в целом, являющемуся неотъемлемой частью развития, его гарантом [36].

Можно отметить, что на первых парах всевозможные наработки появлялись в самых разных областях науки, нося при этом несколько бессистемный и узкоприкладной характер. В технологическом плане мир становился сложнее и, в то же время, опасней. В целях обеспечения безопасности на различных уровнях человеческой деятельности в огромном количестве рождаются всевозможные системы безопасного поведения и техники безопасности, учитывающие, прежде всего, угрозы, генерируемые физической средой и рождающиеся в сфере социально-экономических отношений. Однако особенный интерес представляют воззрения на феномен безопасности, родившиеся в рамках психологического учения.

Заостряя своё внимание непосредственно на человеке, его внутреннем мире, поведении и мотивациях, психология достаточно быстро вскрыла значимость взаимодействия в связке «человек – безопасность». Мысль о том, что «опасность и безопасность находятся в тебе самом» [35, с. 448], относящаяся ещё к древним даосам, стала предметом активных научных разбирательств со стороны практически всех психологических школ ХХ века.

Однако стоит отметить, что, несмотря на явный интерес, долгое время в исследованиях не появлялось работ, посвящённых исключительно тематике психологической безопасности. Её рассмотрение, как правило, велось в рамках анализа сопутствующих явлений рождающихся в процессе изучения каких-либо прикладных аспектов. В общем ряду, можно выделить, разве что, последователей гуманистической психологии, в частности А. Маслоу, в трудах которых аспекты безопасности, будучи созвучными основным идеям направления, рассматривались в особом порядке.

Подобная ситуация сохранялась вплоть до конца ХХ века, когда начали формироваться первые подходы общего описания феномена безопасности. К этим исследованиям был проявлен активный интерес, что способствовало оформлению психологической безопасности в самостоятельное учение. Между тем, говоря о теоретических основах и методологических подходах психологии безопасности, стоит указать на глубокую преемственность, возникающую из совокупности результатов раннее зародившихся ветвей психологии. В связи с этим, проследить развитие психологии безопасности, как научной дисциплины, можно в рамках обзора ранних идей психологической теории, так или иначе повлиявших на становление учения о безопасности.

Одной из первых психологических школ ХХ века, повлиявших на развитие знаний о личностной безопасности, является «психоанализ». В своих работах его основоположник З. Фрейд, говоря о трёх составных частях личности: Эго, Супер-Эго и Ид (или «Оно»), выделял последнее, ибо «Оно», по мнению З. Фрейда, является определяющей, формирующей человеческую личность. «Оно» – бессознательная часть психики, врожденные биологические инстинкты и влечения. Именно внутренний конфликт Ид и Супер-Эго порождает большинство небезопасных для психики человека ситуаций.

Первостепенным фактором психического здоровья человека З. Фрейд считал «удачное» прохождение определенных этапов сексуального развития личности в раннем детстве. Именно переживания раннего детства играют важнейшую роль в становлении взрослой личности. Говоря об опасностях развития человека в раннем детстве, З. Фрейд указывает, в первую очередь, на так называемую «фиксацию», явление которое выражается в невозможности перейти от одной стадии сексуального развития к другой. Причиной фиксации может оказаться как пресечение сексуальных потребностей, так и их излишнее одобрение со стороны родителей или близких [37].

Однако преувеличение роли сексуальной сферы в жизни человека является существенным недостатком теории З. Фрейда, который отмечался не только современниками, но и последователями З. Фрейда – неофрейдистами. Несмотря на это, стоит отметить, что психоанализ З. Фрейда внес огромный вклад в развитие психологического учения в целом и теории психологической безопасности в частности. Указав на наличие бессознательного, изучая внутренние конфликты человеческой личности, он привлёк внимание к важности изучения внутренних неосознанных мотивов, как источнику человеческих поступков и потенциальному источнику опасностей.

Возвращаясь к вышеупомянутым неофрейдистам, стоит отметить, что взяв из теории Фрейда в основном постулат о бессознательном, каждый из них вкладывал в понятие и содержание «Оно» новый смысл.

Так, К. Хорни, в целом продолжая линию З. Фрейда, акцентировала внимание на воздействии окружающей социальной среды при формировании личности. Основу мотивации человека она видела в чувстве беспокойства, которое заставляет стремиться к безопасности, и содержит в себе потребность в самореализации. Также, говоря о важности развития ребенка на самых ранних стадиях, К. Хорни выделяла особую значимость проявлений любви и внимания со стороны взрослых, отсутствие которых может привести к отсутствию чувства безопасности. Продолжая эти рассуждения, К. Хорни описала несколько типов поведения ребенка, применяемые им для достижения чувства безопасности: ориентация против людей, на людей и от людей [34].

Характеризуя влияние психоанализа на развитие теории психологической безопасности, также стоит отметить вклад А. Фрейд. Будучи приемником научного подхода своего отца, она, тем не менее, отошла от идей классического психоанализа и в своих работах акцентировала внимание на исследовании «Я». Одной из главных её научных заслуг считается разработка теории защитных механизмов человека – механизмов «Я» направленных на компенсацию влияний «Ид». Указывая на подсознательное происхождение этих механизмов, А. Фрейд видела функциональное их назначение в ослаблении внутреннего конфликта, который возникает между бессознательными внутренними импульсами и социальными установками внешней среды [36]. В данный момент понятие защитных механизмов, используется в рамках практически всех прикладных областей психологии, в том числе и психологии безопасности, характеризуя при этом один из подсознательных элементов системы личностной защиты и безопасного поведения.

В целом, говоря о вкладе представителей школы психоанализа в развитие теории безопасности личности, стоит отметить принятие ими абсолютного позитива обеспечения безопасности личности на ранних этапах её развития. Формирование безопасного поведения, как неотъемлемой части здоровой личности, связывалось ими исключительно с обеспечением абсолютной безопасности на пути становления. Любые отклонения от безопасного состояния увязывались с формированием неврозов, препятствующих формированию безопасного поведения, а как следствия полноценной личности.

В то же время, можно говорить, о ряде последователей глубинной психологии, которые отказались от идей, безусловно, положительного влияния безопасности на становление человеческого индивида.

Так, А. Адлер считал, что бессознательное, форма которого, по его мнению, так же формируется в детстве, основано на комплексе неполноценности. По его мнению, большинству детей присуще чувство неполноценности возникающее в результате сравнения со «всемогущими взрослыми». Развитие личности, согласно воззрениям А. Адлера, зависит от того, каким образом этот комплекс будет компенсироваться. Тем самым теория А. Адлера основывается на том, что развитие человека происходит не в состоянии безопасности, а в состоянии преодоления конкретного психологического дискомфорта – состояния неполноценности, а то есть ситуация психологической небезопасности является источником развития человеческой личности. Анализируя работы А. Адлера, мы можем говорить об одном из первых подходов к формированию безопасного поведения. Развитие личности, по А. Адлеру, ведет к становлению так называемого «жизненного стиля», включающего в себя исторически сложившиеся социальные отношения, формирующегося в раннем детстве, и так же являющегося частью бессознательного. В рамках сформированного «жизненного стиля», частью которого является индивидуальная система безопасного поведения, происходит самообеспечение безопасности личности. Тем самым, формирование этого «жизненного стиля», уникального и определяющего конкретного индивида, определяет и уникальный стиль поведения, отличающийся определенным уровнем безопасности.

Э. Эриксон, последователь психоанализа, так же видел положительный эффект от состояния небезопасности, хотя обосновывал его несколько с других позиций. Расходясь с Фрейдом во взглядах на процесс формирования личности, он утверждал, что развитие индивида происходит не только в период детства, но так же и в течение всей жизни. Э. Эриксон выделял несколько стадий развития человека, каждая из которых характеризуется своими специфическими конфликтами. В процессе преодоления этих конфликтов происходит переход на новый этап развития личности. Можно заключить, что Э. Эриксон указывал на неоднородность моделей поведения, эффективных для обеспечения безопасности, на протяжении жизни человека. Очевидным следствием этой мысли, является необходимость в корректировке-совершенствовании уже устоявшихся моделей безопасного поведения, направленных на преодоление внутренних конфликтов, соответствующих очередному этапу развития [38].

В 1913 году Д. Уотсон публикует статью «Психология с точки зрения бихевиориста», тем самым, полагая начало новому направлению в психологии. Бихевиоризм (от англ. behavior – поведение) обращался к рассмотрению личности, как к совокупности поведенческих реакций, а внутренний мир человека считался недосягаемым для изучения. Особенностью всего направления является, прежде всего, факт отрицания сознания как объекта изучения. Уделяя огромное внимание экспериментальным исследованиям и работая в чистом виде только с поведением, бихевиористы смогли добиться нового уровня понимания поведения человека и его мотиваций [33]. Говоря о значимости идей данного направления психологии, стоит указать, прежде всего, на введение бихевиористами методов корректировки поведения и систем психотренинга для достижения определенных целей. Также большую значимость имеют открытия связанные с субъективностью понятия опасности и безопасности. В частности, Д. Уотсон среди прочего, заинтересовался возможностью формирования реакции страха относительно объектов, которые ранее страх не вызывали. В 1920 году проводя эксперимент по формированию страха белых мышей у 11-месячного младенца (который к белым мышам до этого был абсолютно равнодушен), Д. Уотсон заметил интересную закономерность. После формирования страха белых мышей у ребенка (для формирования страха ребенку одновременно с громкими звуками показывали белую мышь), было замечено, что страх белых мышей распространился и на смежные объекты – белый лист бумаги, белую шубу, кролика и др. Эта реакция комплексного страха оказывалась удивительно стойкой. Причём, как показали дальнейшие эксперименты М.К. Джонса, даже, если путём поведенческой психотерапии мы сможем избавиться от страха белой мыши, то страх белого листа, бороды и кролика остаётся.

Эти исследования получили широкую известность. Экспериментальным образом было показано, что переживания человеком опасности и безопасности могут иметь субъективную природу. То же самое можно сказать и об обоснованности моделей безопасного поведения, характеризующих личность в её повседневной жизни. Дальнейшие исследования и широкое применение методов школы бихевиоризма показали возможность достижения психологической безопасности и формирования системы безопасного поведения субъекта путем прохождения последним ряда психотренингов или, говоря в общем, системы поведенческой психотерапии.

В данном ключе особый интерес представляют работы А. Бандуры. В своей теории социального научения главную роль он отводил наблюдению индивида за поведением других людей и за последствиями этого поведения. Фактически, поведение человека вытекает либо из ожидания положительного результата, либо, в некоторых случаях, из стремления избежать отрицательного. Согласно теории А. Бандуры, человек стремится выбирать те модели поведения, которые, по его мнению, наиболее соответствуют достижению его целей. Тем самым личность рассматривается как совокупность освоенных моделей поведения. В терминах психологии безопасности мы можем говорить о выборе безопасных моделей поведения и стремлении избегать моделей, дающих недостаточный уровень безопасности. Важно отметить, что согласно теории А. Бандуры, фактический уровень безопасности личности можно повысить за счёт научения, заключающегося, фактически, в освоении новых моделей поведения.

Говоря о бихевиоризме, нельзя не упомянуть о выдающемся представителе его радикального направления Б. Скиннере. Б. Скиннер признавал существование оперантного поведения, т.е. спонтанных действий, для которых не существует первоначального стимула, поддающегося распознаванию. Согласно теории Б. Скиннера, вся личность человека формируется за счёт оперантного поведения, получившего подкрепление.

Данный подход вызывал и вызывает большие споры, что, тем не менее, не умоляет его эффективности при преодолении разнообразных страхов, тревожных и навязчивых состояний, перестройки деструктивного поведения, обучение навыкам общения или, говоря в контексте нашей темы, построению и корректировки системы безопасного поведения [39].

Особый вклад в теорию психологической безопасности внесла психологическая школа «гештальтпсихологии», основанная в 1912 году М. Вертгеймером, К. Коффке и В. Кёлером. Гештальтпсихология в изучении опиралась на теорию «гештальтов», целостных структур, в принципе, не выводимых из составляющих компонентов. Возникновение данного ответвления психологического знания произошло после экспериментальных исследований восприятия и в основе его лежит характерное свойство психики к организации опыта в доступное сознанию целое. Основой гештальта являются свойства восприятия, вступающие во взаимодействие и формирующие новое свойство. Целостность восприятия достигается благодаря ряду принципов, таких как целостность (восприятие имеет стремление к упрощению и целостности), замкнутость (тенденция дополнять фигуру так, чтобы она приобрела законченную форму) и другие [1]. Можно отметить, что идеи гештальтпсихологии в целом изменили представления об особенностях восприятия и мышления. Говоря о теории безопасного поведения, выделим важность понимания целостности восприятия личности в самых различных аспектах человеческой деятельности. Любая ситуация, в рамках которой действует определенная модель поведения, является целостной и требует глубокого анализа. На выбор модели безопасного поведения, при этом, влияют не отдельные составляющие данной ситуации, а структура всей ситуации в целом. Таким образом, различные нейтральные, внешне разрозненные элементы, могут объединяться в целое, меняя при этом функциональное значение, и оказывая влияние на поведение индивида.

Дальнейшее развитие идей гештальтпсихологии произошло в трудах немецкого психолога К. Левина. Для формирования теории психологической безопасности особую важность имела его концепция «жизненного пространства», являющаяся в свою очередь частью «теории поля». Согласно К. Левину, жизненное пространство это совокупность взаимодействующих связанных факторов, определяющих поведение индивида в данное время. К данным факторам относится и сама личность, и ее психологическое окружение, вместе образующие единое психологическое поле. Для жизненного пространства характерна определенная структура поля возможных событий и поля сил, определяющих существующие в нем тенденции к изменению. Кроме того, поведение, согласно данной концепции, – это функция личности и ее жизненного пространства в данный момент времени [36].

С точки зрения психологии безопасности, попытку изучения поля возможных событий и поля сил, предпринятую К. Левиным, можно воспринимать как попытку определить уровень безопасности/небезопасности определенных систем. Говоря же о моделях безопасного поведения, которые согласно К. Левину, так же являются функциями жизненного пространства, стоит отметить признание автором важности осознанной их корректировки, в силу постоянного взаимодействия между жизненным пространством и внешним миром. В то же время, учитывая влияние непсихических событий на поведение человека, то есть неосознаваемых человеком воздействий социально-экономических и физиологических факторов, К. Левин говорил о сложностях и возможных проблемах, возникающих в процессе данной самокорректировки.

На основе теории поля Левина в 1957 году Л. Фестингер сформулировал теорию когнитивного диссонанса. Данная теория была реализована на основе того, что динамика развития определяется достижением хорошего гештальта. Основой явилось утверждение, что индивид стремится к гармонии любых знаний, убеждений об окружающем мире, о себе и пр. Диссонанс своих когнитивных представлений индивид переживает как что-то неприятное, поэтому если он встречается с противоречивыми представлениями, у него появляется мотивация, разрешить данный диссонанс. Данная мотивация может обладать различной степенью силы, что характеризует дальнейшее отношение индивида к возникшему диссонансу. В любом случае, при невозможности до конца разрешить диссонанс человек может прибегнуть к 4 способам уменьшения диссонанса: изменить поведение, убедить себя в обратном, воспринимать поступающую информацию о предмете диссонанса выборочно, при возникновении диссонанса пересмотреть свои позиции и действовать согласно новым, пересмотренным установкам.

Примечательным является тот факт, что ощущение возможного диссонанса-опасности, в ряде случаев, заставляет индивида избегать новой информации, способной вызвать диссонанс или его усиление. То есть индивид ориентируется в своем поведении на безопасные модели поведения и стремится избегать опасных ситуаций [35]. Здесь мы можем подвести определенную черту, указывая на завершение этапа развития психологии в рамках её классических направлений. Ведь стоит отметить, что в целом, вплоть до начала 60-х годов, развитие психологической мысли происходило в рамках трёх вышеупомянутых течений – глубинная психология, бихевиоризм и гештальтпсихология. Как правило, противопоставляя себя двум другим, каждое из них стремилось реализовать целостную картину внутреннего мира личности в рамках исключительно своих подходов. С течением же времени, каждое из этих ответвлений, напротив, проявило определенную ограниченность, оказавшись лишь источником идей для дальнейшей эволюции психологии как науки. На фоне тенденций всеобщей интеграции, которые определяют облик современной психологии, особый интерес приобретают ранние попытки к объединению подходов различных ортодоксальных психологических учений.

В частности, стоит упомянуть, социально-философские идеи Э. Фромма, немецкого социального психолога и неофрейдиста, во многом предвосхитившие гуманистические идеи свойственные психологическим направлениям, зародившимся в 60-х годах – гуманистической и когнитивной психологии. По мнению Э. Фромма, основным недостатком психоанализа было его полное игнорирование проблем этики в личности человека. Стремясь уйти от биологических мотивов поведения человека, Э. Фромм говорил о важности социальных факторов, о том, что страсти человека, его тревоги – это продукты культуры [33]. В своей книге «Бегство от свободы» (1941), а так же в последующих трудах, Э. Фромм пытается исследовать влияние на развитие личности современной западной культуры, стиля жизни современного западного общества, его ценностей и приоритетов. Выделяя противоречие в стремлении к безопасности и стремлении к свободе, он отмечал существенные проблемы, с которыми сталкивается человек, на пути формирования безопасного поведения. Существование «естественных» моральных конфликтов (а именно, в неразрешенных моральных конфликтах, Э. Фромм видел главный источник опасностей), возникающих у человека под давлением «общества потребления», автоматически формирует ситуацию небезопасной социальной среды, в которой формирование у индивида безопасного поведения крайне затруднено. Отмечая этот факт, Э. Фромм говорил о необходимости терапии, которая направлена, прежде всего, на самоактуализацию человека и его творческое развитие, как путь к обретению потерянной индивидуальности [33].

Американский психолог Г. Оллпорт в своих исследованиях шел, прежде всего, от практической задачи измерения психических явлений. Основной областью его интересов выступала личность, её общие и индивидуальные черты. В своей монографии «Личность: психологическое исследование» 1937-го года он говорит о ведущей роли рациональных мотивов в жизни человека. Г. Оллпорт характеризует личность с помощью латинского понятие проприум («свойственный», «присущий»). То есть личность – это то, что присуще каждому отдельному человеку. Личность характеризуется уникальностью, то есть крайне тяжело поддаётся изучению общими подходами. Черты личности Г. Оллпорт разделял на общие, характерные большому числу людей, и индивидуальные, присущие только данному человеку. Как уже говорилось, согласно Г. Оллпорту, в поведении нормального человека определяющим является рациональный подход. Сложившаяся личность в течение всей жизни способна эффективно осваивать новые приемы поведения и за счет этого развиваться. Такой человек способен не только реагировать на стимулы среды, но и сознательно воздействовать на среду. При этом по Г. Оллпорту, нельзя считать, что всякое поведение направлено на снижение напряжения и достижение безопасности. Ведь проактивное поведение не только снижает напряжение, но и создает новые напряжения [33].

В 60-х годах ХХ века формируется новое направление в психологии – когнитивная психология. Противопоставляя себя бихевиоризму, когнитивная психология вновь обращает внимание на сознание, как основной объект изучения. Когнитивная теория личности исходит из того, что человек находится в мире информации, которую можно проанализировать. Оказавшись в реальной ситуации, человек принимает решения на основе той информации, которой он обладает. При этом субъективное восприятие ситуации, на основе которого и принимаются решения, поддаётся изучению. Уже на данном этапе видна ценность данных исследований для изучений в области безопасности – основной источник опасности для человека – его субъективное восприятие ситуации.

В рамках данного направления, концепция личностных конструктов, представленная Д. Келли, характеризует поведение человека с точки зрения его субъективного восприятия. За основу исследований берётся личностный конструкт, представляющий из себя систему, с помощью которой субъект интерпретирует реальность и ожидаемые события. Конструкт является шаблоном, с помощью которого человек формирует свою точку зрения на то или иное проявление реальности. Личность в целом состоит из конструктов и развивается путем увеличения количества последних. Основным источником опасности для личности является тот факт, что в процессе жизнедеятельности неминуемо будут происходить ситуации, не подпадающие под применение сложившейся системы конструктов. Возможны ситуации, когда нужный конструкт ещё не сформирован, либо уже существующий конструкт или даже область конструктов требуют нового уровня соответствия [7]. С точки зрения безопасности Д. Келли показал, что в данной ситуации очевидна важность гибкости системы конструктов, открытости восприятия окружающего мира, что является необходимым условием функционирования эффективной системы безопасного поведения.

Другое направление психологии, зародившееся наряду с когнитивной психологией в 60-х годах – гуманистическая психология. Также занимая позицию противовеса главенствующим тогда в США, психоанализу и бихевиоризму, гуманистическая психология объединяла таких психологов как А. Маслоу, К. Роджерс, В. Франкл, Ш. Бюлер, Р. Мэй, Д. Бьюдженталь и руководствовалась целью создать направление психологии «характеризующее здорового человека, а не невротика». Основным отличием этого нового направления психологии стал уход от принципа построения теории как естественнонаучной концепции. Человек рассматривался как одухотворенная личность, осознающая себя и ищущая реализации своего потенциала [37].

Данное психологическое учение ближе всего подошло к современному пониманию психологической безопасности. Утверждая осознанность и аналитический подход человека к жизни, гуманистическая психология отводит человеку решающую роль в обеспечении своей психологической безопасности. Человек рассматривается, как способный творить свою судьбу, получать активный жизненный опыт, отвечать на опасности осознанной системой поведения, а, тем самым, противостоять им [37].

Одним из самых ярких представителей гуманистической психологии был американский психолог А. Маслоу. Широко известна разработанная им так называемая «пирамида потребностей», в которой потребности человека размещены по категориям в иерархической форме [36]. А. Маслоу выделил пять уровней человеческих потребностей:

Физиологические потребности (голод, жажда, половое влечение).
Потребность в безопасности (потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; потребность в порядке, законе, ограничениях и др.).
Потребность в принадлежности и любви (потребность в теплых, дружеских отношениях; в социальной группе; в «чувстве дома» и др.).
Потребность в признании (потребность в уважения со стороны других и самоуважения; в высокой оценке собственных достоинств; в репутации и престиже).
Потребность в самоактуализации (потребность в развитие личности; в обретении смысла жизни).

Для данной иерархии важно выделить некоторые базовые закономерности. Если не удовлетворяются начальные (низшие) потребности, то высшие остаются относительно неинтересными. Кроме того, чем выше уровень потребности, тем менее он жизненно важен, то есть человек может достаточно долго переносить недостаток развития своей личности, притом, что физиологические потребности, при их недостаточном удовлетворении, могут стать целью всего его существования.

Вернёмся к трактовке безопасности личности в теории А. Маслоу. Потребности данного свойства в его иерархии занимают второе место и включают в себя потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; потребность в порядке, законе, ограничениях и др. [36]. Согласно А. Маслоу, удовлетворение данных потребностей является более значимым для человека, чем потребность в любви, признании и самоактуализации, и, более того, является фундаментальным и необходимым для удовлетворения последних. При длительном периоде недостаточного уровня безопасности, его достижение может стать первостепенной задачей человеческого существования, затмить все остальные человеческие потребности. В данной ситуации, безопасное поведение выступит не только средством достижения жизненных целей, а само станет целью. В целом, автор ставит достижение безопасности выше развития, тем не менее, оговариваясь, что возможны исключения. Так, для людей с ярко выраженным творческим потенциалом креативные потребности могут явиться основополагающими независимо от складывающихся обстоятельств. Аналогичная ситуация, характерна и для глубоко верующих людей, ведущих аскетичный образ жизни и способных ради Истины идти на любые самоограничения.

Подводя итоги своего анализа, А. Маслоу говорит, что хотя потребности в безопасности редко выступают как активная сила, тем не менее, в экстремальных ситуациях обретают решающую роль, тем самым вызывая регресс мотиваций с более высоких уровней к уровню безопасности [36].

Таким образом, проведя обзор формирования и эволюции концепций безопасности и безопасного поведения в рамках основных психологических школ, мы можем говорить, что к середине 20-го столетия произошло определенное становление взглядов на вопрос безопасности. Возникла совокупность понятийного аппарата, были выделены базовые характеристики опасности/безопасности и основные факторы перехода между этими состояниями. Как уже отмечалось, в это же время, на фоне всеобщего объединения наиболее удачных разработок различных ответвлений психологии, происходит становление психологии безопасности.

Воззрение на понятие безопасности и безопасного поведения выводилось как целостность из суммы. Так, согласно психоаналитической школе, принималось, что безопасность это личностная характеристика, имеющая во многом глубинную природу и позволяющая внешне нейтральным факторам, в зависимости от ситуации, оказываться либо гарантом безопасности, либо значением угрозы (З. Фрейд). Состояние безопасности определяется потребностью ребенка быть любимым и защищенным от опасности (К. Хорни), а во взрослом возрасте так же в решении определенных задач, ведущему на более высокий уровень безопасности (Э. Эриксон). Состояние безопасности и модели безопасного поведения определяют не отдельные факторы, а значимость совокупности всех явлений системы (К. Левин). Так же как в рамках когнитивного направления (Дж. А. Келли, У. Найссер), утверждалось, что наибольшую опасность для человека представляет его субъективное видение мира в целом, и отдельных ситуации, в частности, основанное на неполноте имеющейся информации. Наконец, гуманистические веяния в психологическом знании, привели к чёткой связи чувства безопасности с безусловным признанием ценности жизни и саморазвитием отдельного индивида (Г. Оллпорт, Э. Фромм), описав в дальнейшем чувство безопасности через потребность в безопасности и её фундаментальность для дальнейшего развития личности (А. Маслоу).

Последующее обогащение теории психологической безопасности происходило в основном за счёт проработки её прикладных аспектов. В самых различных профессиональных областях велась активная экспериментальная деятельность. Проблематика безопасности стала предметом особого интереса со стороны психологии труда, юридической, педагогической, социальной психологии, так же, как и других областей психологического знания.

Можно говорить, что едва ли не самый активный интерес к вопросу обеспечения безопасности был проявлен со стороны психологии труда. Уже в начале 20-го века, в связи с активным развитием машиностроительного комплекса и автоматизацией производства, изучались вопросы эффективности профессионального отбора и закономерностей травматизма на производстве. В то время главный интерес заключался в достижении оптимального использования человеческих ресурсов, исследования имели в недостаточной мере психологический характер, являясь скорее техноцентрично направленными. В дальнейшем они постепенно стали ориентироваться более на человека, заостряя внимание на вопросах его психики, восприятия и индивидуальных особенностей. Так, в рамках инженерной психологии и эргономики, на основе анализа психофизиологических особенностей человека, ведутся изыскания на предмет оптимизации организационно-технических основ производства, технологических процессов, оборудования, рабочих мест, с целью достижения безопасности деятельности на производстве (А.К. Вахтин, 1984; Е.Ф. Волкова, 1997; В.К. Шумилин, 1998; О.В. Гордиенко, 2001).

Не меньший интерес до настоящего времени вызывают вопросы психоэмоционального состояния работников. В частности, высокую актуальность имеют разработки направленные на компенсацию эмоционального «выгорания». В связи с этим в рамках психологии труда появляются всё больше работ имеющих прямую связь с социальной психологией, о которой будет упомянуто ниже. Интересно упомянуть работу А.Л. Темницкого (2002), в которой ориентация рабочих на общение определяется как второй среди четырех ведущих трудовых мотивов [39]. Эти же мотивы ориентации работников на общение и на хорошие отношения с товарищами подтверждаются и другими исследованиями (Н.В. Чернина, 1992; В.С. Магун, 1996; Ж.Т. Тощенко, 2001).

В целом, значительное место в исследованиях безопасности на производстве уделяется изучению безопасности среды, как таковой. Оцениваются риски, возможности возникновения небезопасных ситуаций в процессе деятельности, характерные именно для данной ситуации. Очевидна, созвучность идей данного исследования в области производственной безопасности, с характеристикой безопасности среды в рамках других сфер социальной активности [13].

Так, в рамках педагогической психологии изучаются риски и угрозы свойственные процессу образовательной деятельности (Б.М. Мастеров, 1994; В.Я. Сюньков, 1999; И.А. Баева, 2002; Т.М. Краснянская, 2002; В.М. Львов, Н.Л. Шлыкова, 2004). Особенности образовательной среды, выражающиеся в самобытности задач и возрастных особенностях её участников, во многом обуславливают тесное взаимодействие педагогической психологии с возрастной психологией и педагогикой. Таким образом, обеспечение безопасности образовательной среды и реализация в её рамках особенностей безопасного поведения, изучается в рамках сразу нескольких психологических дисциплин [18].

К исследованиям, проводимым в юридической психологии помимо анализа психологической среды, в которой работают сами сотрудники органов внутренних дел (И.И. Пацакула, 2001; Ю.В. Чуфаровский, 2003), можно отнести разработки виктимологии, учения о жертве преступления. Это учение, некогда выделившееся из криминологии, занимается психологическими явлениями и механизмами поведения жертв преступления и криминального насилия. В результате введения типологии опасного поведения в виктимологии стали широко использоваться термины «норма безопасности» и «поле безопасности». Как основа постулировалось убеждение, что сохранение безопасности обеспечивается не только объективными качествами безопасности среды (полем безопасности), но и степенью следования нормам безопасности, где под нормой безопасности понимается свод определённых обстановкой правил, обеспечивающих лицу избежание причинения вреда преступлением [38].

Особый интерес к вопросам обеспечения безопасности был проявлен со стороны социальной психологии. Отношения с другими людьми составляют основу жизнедеятельности человека, а поэтому важность обеспечения безопасности в области межличностных отношений во многом определила облик современного учения о безопасности. Понятие социально-психологической безопасности было определено как частный случай понятия психологической безопасности. Ориентируясь на самый широкий круг явлений, в рамках социальной психологии условно было определено два уровня источников опасности/безопасности [33].

На макроуровне рассматриваются общественно-политические и социально-экономические угрозы, информационное воздействие. В работах А.Н. Сухова, И.Н. Панарина, Ю.Г Носкова исследуются вопросы общественной, национальной безопасности, причём национальная безопасность определяется, прежде всего, эффективным функционированием социальных институтов. Разграничивая понятия социальной, общественной, организационной безопасности, А.Н. Сухов так же производит рассмотрение некоторых аспектов поведения с точки зрения социально-психологической безопасности. Автор заключает, что опасное поведение личности может возникать под воздействием стресс-факторов и криминальных ситуации, либо же, выражаться в опасности для других самой личности, обладающей определенными социально-психологическими и личностными качествами. Наконец, ещё одна возможная ситуация, определяется повышенной внушаемостью и когнитивной простотой индивида, что может сделать его опасным для самого себя (виктимологический аспект).

Устойчивый интерес сохраняется и к изучению, так называемого, информационного воздействия. Особое внимание уделяется влиянию на человека средств массовой информации и, в особенности, рекламы (Ю.К. Пирогова,2002; Е.Е. Пронина, 2000; В.А. Севастьянов, 2002; И.А. Красавченко, 2002).

На микроуровне в социальной психологии безопасности рассматривают потенциальные угрозы, возникающие при непосредственном общении с другими людьми, например, оскорбления, угрозы, манипулирование, неустойчивые социальные связи. Как отмечает Б.Д. Парыгин, наличие у человека потребности в общении делает общение и связанное с ним отношение к людям одной из ведущих ценностей человека. При этом со снижением в социальной иерархии (прежде всего – по уровню доходов), обостряется необходимость в духовных взаимоотношениях [19]. Тем самым, обеспечение безопасности на уровне личностного общения является одной из приоритетных задач социальной психологии безопасности. Более того, изучая аспекты безопасности человека в первичной социальной группе, Т. Шибутани заострял внимание на приоритете безопасной позиции в такой группе по сравнению с успехом в более широком мире [35]. То есть, во многом можно говорить об идейной значимости факторов безопасности микроуровня, в сравнении с факторами макроуровня.

Выше приведенный обзор развития психологического учения указывает на достаточно многостороннюю проработку вопросов безопасности и безопасного поведения. В то же время, несмотря на всеобщее использование понятий безопасности и безопасного поведения, некоторая аморфность и нечеткость в значении образуют множественность подходов к характеристике этих двух явлений. В связи с этим, будет логичным, определить основные воззрения, сформировавшиеся в определении безопасности и безопасного поведения, и выделить из них наиболее приемлемый для использования в рамках психологических исследований.

Большое количество изысканий по тематике безопасности проводится в рамках «физической среды». В этих исследованиях осуществляется анализ условий безопасности, фактически, объективных и не управляемых. Говоря в общем, основные усилия направлены на изучение источников опасности, воздействующих, прежде всего, на физическое тело индивида, оказывая при этом влияние на соматическое и психосоматическое состояния. То есть, в этих исследованиях психология затрагивается лишь косвенно, как результат изменения физического состояния.

Источниками небезопасности в данных работах выступают экология, техногенные воздействия, природные катастрофы, условия территории обитания (помещения), условия деятельности (С.В. Белов, 2008; М.А. Котик, 1985; Г. Крайг, 2000).

Говоря же о фактическом определении безопасности с точки зрения «физической среды», стоит отметить, что в большинстве исследований как правило ситуация безопасности описывается совокупностью двух условий:

Если нет угрозы, ситуация имеет определение «естественной безопасности»;
Если есть угроза, но есть защита, ситуация определяется как «искусственная безопасность».

В.М. Заплатинский характеризует ситуацию безопасности состоянием сложной системы, в которой действие внешних и внутренних факторов не приводит к ухудшению системы или к невозможности ее функционирования и развития [3].

В подходе М.Ю. Зеленкова ситуация безопасности определяется, как поддержание определенного баланса между негативным воздействием окружающей среды и способностью это воздействие преодолеть (либо собственными силами, либо специально предназначенными для этого механизмами-средствами). Для более точной характеристики, он вводит три понятия, определяющие безопасность системы, – стабильность, устойчивость, живучесть жертвы, где устойчивость – способность нормально функционировать при возмущениях, стабильность – совокупность устойчивостей к длительным возмущениям, живучесть – способность функционировать в условиях целенаправленного противодействия [4]. Схожую позицию с Зеленковым занимает Л.И. Шершнев, определяя безопасность «целостностью, относительной самостоятельностью и устойчивостью системы».

Другое направление исследований определяется изучением факторов безопасности/опасности во взаимоотношении человека с социальной средой. Факторы безопасности и опасности являются частью социальной среды. Это общественно-политические и социально-экономические факторы, информационное воздействие, факторы опасности/безопасности общения. Человек рассматривается как объект воздействия. То есть человек лишь ощущает либо опасность, либо безопасность. В то же время во многих определениях данного направления исследований, под безопасностью подразумевается так же и ситуация сопротивления личности угрозам со стороны социума, но механизмы защиты так же определяются социальными механизмами противодействия [9].

В работах данного направления ярко прослеживается мысль о субъективности восприятия безопасности/опасности. Так А. Уолферс говорит о том, что безопасность объективно выражается в отсутствии угроз приобретенным ценностям, а субъективно – в отсутствии страха в отношении этих угроз [39]. Отечественный психолог А.Д. Тырсикова провела исследования изменения поведения в ситуациях экстремального содержания в зависимости от определения понятия безопасности [36].

С.К. Рощин и В.А. Соснин характеризуют понятие психологической безопасности одновременно как персонифицированное свойство и как свойство социальной общности, определяя его состоянием общественного сознания в целом, и каждой отдельной личности в отдельности, воспринимающим существующее качество жизни как адекватное и надежное. По мнению авторов, это состояние создает реальные возможности для удовлетворения любого рода потребностей человека в настоящем и дает основания для уверенности в будущем (С.К. Рощин, В.А. Соснин, 1995).

Т.С. Кабаченко в своих исследованиях феномена психологической безопасности так же характеризует условия жизнедеятельности общества, поддерживающие целостность, состояние адаптивности, функционирования и развития объектов социума. Данные условия определяют состояние психологической безопасности и пригодны для описания человека, группы или общества в целом (Т.С. Кабаченко, 2000).

И, наконец, третьим направлением в анализе вопроса безопасности выступает подход к рассмотрению самого человека как источника угроз. В данных исследованиях так же происходит попытка выделить определенные макро- и микроуровни факторов опасности. Однако специфика системы человек определяет здесь определенную нечеткость в разграничении [36]. Тем не менее, чаще всего происходит определение индивидуально-психологических и духовно-нравственных особенностей, как относящихся к целостным личностным образованиям и характеризующих факторы макроуровня. А под факторами микроуровня обычно понимаются мировоззренческие концепции, системы восприятия мира и себя как его части [27].

Красной нитью в исследованиях данного направления проходит осознанность человеком окружающей его ситуации, возможность активно и эффективно влиять на происходящее вокруг. В то же время В.В. Знаков акцентирует внимание, что основой восприятие мира человеком является его внутренняя мировоззренческая доктрина. Ни одно деяние человека, ни одна ситуация из его окружающей жизни не могут быть восприняты им абстрагировано от его внутреннего мира. То есть, оказываясь составной частью любого явления жизни, человек содержит внутри себя и определенные факторы, определяющие безопасность/небезопасность ситуации и уровень безопасности его поведения [5].

Особую важность приверженцы данной группы исследований уделяют сохранению и не снижению возможности развития личности, считая данное условие непременным условием обеспечения безопасности. Т.М. Краснянская, описывая человека как открытую, динамично-развивающуюся систему, указывает на её естественную неспособность находиться в статичном состоянии безопасности. В силу открытости системы «человек», процесс жизнедеятельности образован постоянным динамичным сдвигом из области безопасности в область опасности и наоборот, что, однако, не приводит к разрушению системы. Выражая данную мысль, Т.М. Краснянская заключает, что безопасное поведение личности может быть определено «способностью контролировать свои внутренние параметры (эндогенный фактор) и параметры внешнего мира (экзогенный фактор) в русле реализации некоторого значимого для неё целевого комплекса» [10, 36].

Сходные мысли выражают и другие представители данного подхода. Так, С.Ю. Решетина и Г.Л. Смолян определяют личностную безопасность сохранением психологической целостности и способности развиваться (С.Ю. Решетина, Г.Л. Смолян, 1996). В рамках анализа процесса развития так же происходят попытки оценить временную перспективу личной безопасности [8].

В иностранной литературе в рамках концепции жизнестойкости широко используется термин hardiness. В отечественных исследованиях аналогом этого понятия выступает «психологическая устойчивость». Жизнестойкость (hardiness) представляет собой систему убеждений о себе, о мире, об отношениях с миром, включающую в себя три сравнительно автономных компонента: вовлеченность, контроль, принятие риска [38]. Кроме того, в исследованиях жизнестойкости используется ещё целый ряд родственных понятий, характеризующих частные случаи. Среди них можно упомянуть сопротивляемость, связность, развитие, неуязвимость, адаптация и др. [6].

Подводя итог всему вышесказанному, стоит отметить последний из перечисленных подходов к описанию феномена безопасности. С точки зрения психологического исследования именно он представляет наибольший интерес, как несущий наибольший потенциал для дальнейшего изучения. Несмотря на то, что в каждом из указанных направлений говорилось о возможности самообеспечения безопасности, именно в рамках последнего эти идеи достигают особой остроты.

В то же время, анализ существующих исследований представителей последней группы указывает на недостаточную проработанность микроуровня источников опасности, в то время как влияние системы мировоззрения на поведение человеке очевидно и бесспорно. Так, например, в рамках изучения формирования безопасного поведения у детей-сирот, проводимых нами в настоящий момент, особый интерес вызывает становление различных типов мировоззрения у воспитанников образовательных учреждений в контексте формирования безопасного поведения, двусторонняя зависимость этих личностных форм.

Нам кажется весьма перспективным подход к достижению безопасности, как следствию формирования безопасного поведения непосредственно самого субъекта. Мы считаем, что, минимизировав рассмотрение факторов безопасности внешней среды, тем самым, акцентировав внимание на проработке личностных характеристик и индивидуальных систем поведения, мы получим наиболее эффективную систему достижения безопасности индивида, в целом, и детей-сирот, в частности.

Подводя итог вышесказанному, в завершении хотелось бы определить те формулировки безопасности и безопасного поведения, которые приемлемы с нашей точки зрения для использования в рамках психологических исследований. Под безопасностью следует понимать ситуацию психической подконтрольности индивиду совокупности внешних и внутренних факторов, обеспечивающую ему определенный, принимаемый уровень комфорта, и отсутствие препятствий на пути саморазвития и достижения поставленных жизненных целей. Говоря о безопасном поведении, следует иметь в виду поведение, направленное на достижение ситуации психической подконтрольности индивиду совокупности внешних и внутренних факторов, обеспечивающей ему определенный, принимаемый уровень комфорта, и отсутствие препятствий на пути саморазвития и достижения поставленных жизненных целей.

Литература

Вертгеймер М. Продуктивное мышление. – М.: Директмедиа Паблишинг, 2008. – 548 с.
Гречко П.К. Концептуальные модели истории: Пособие для студентов. – М.: Логос, 1995. – 144 с.
Заплатинский В.М. Терминология науки о безопасности. – М., 2000.
Зеленков М.Ю. Правовые основы общей теории безопасности Российского государства в XXI веке. – М.: Юридический институт МИИТа, 2002. – 209 с.
Знаков В.В. Понимание в мышлении, общении, человеческом бытии. – Институт психологии РАН, 2007. – 480 с.
Ионеску Ш. Сопротивляемость и родственные понятия // Психологическая безопасность, устойчивость, психотравма: сборник научных статей Первого международного форума / Под ред. И.А. Баевой, Ш. Ионеску, Л.А. Регуш. – СПб., 2006. – С. 17-20.
Келли Дж. Теория личности. Психология личных конструктов. – СПб., Речь, 2000.
Ковдра А.С. Временная перспектива личной безопасности: определение понятия и основных параметров // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2011. – №2. – С. 314-318.
Красило А.И. Экспертиза безопасности психологической нормы // Экспертиза психологической безопасности образовательной среды. Информационно-психологический бюллетень Городской экспериментальной площадки второго уровня. – 2009. – №2. – С. 8-11.
Краснянская Т.М. Безопасность и опасность как феномены системы «человек» // Известия Таганрогского государственного радиотехнического университета. Тематический выпуск «Психология и педагогика». – 2006. – №1(56). – С. 219-228.
Краснянская Т.М. Психология самообеспечения безопасности: Монография. – Пятигорск: ПГЛУ, 2009. – 280с.
Левин К. Теория поля в социальных науках / Пер. Е. Сурпина. – СПб.: Речь, 2000.
Львов В.М., Шлыкова Н.Л. Проблемы психологической безопасности личности. // Журнал практического психолога. – 2007. – №4. – С. 121-137.
Майерс Д. Социальная психология. – 7-е изд. – СПб.: Питер, 2010. – 794 с.
Малявин В.В., Виногродсий Б.Б. Антология даосской философии. – М., 1994. – С. 448.
Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб: Питер, 2011. – 352 с.
Мэй Р. и др. Экзистенциальная психология. (Пер. Л.Я. Дворко). – Львов: Инициатива, 2005. – 160 с.
Науменко Ю.Л. Механизмы формирования безопасного и стабильного поведения школьников // Вестник Университета российской академии образования. – 2009. – №3(46). – С. 118-120.
Огнев И. Психологическая безопасность. – Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – 605 с.
Олпорт Г. Становление личности: Избранные труды / Под общ. ред. Д.А. Леонтьева (Пер. Л.В. Трубицыной, Д.А. Леонтьева). – М.: Смысл, 2002.
Парыгин Б.Д. Анатомия общения. – СПб.: изд. Михайлова, 1999. – 301с.
Прохожев А.А. Общая теория национальной безопасности. – М., 2002.
Психология безопасности как основа гуманитарных технологий в социальном взаимодействии: Научно-методические материалы / Под ред. И.А. Баевой. – СПб., 2008.
Ривман Д.В. Криминальная виктимология. – СПб.: Питер, 2002. – 304с.
Темницкий А.Л. Социокультурные факторы трудового поведения рабочих, 1990-е годы // Социологический журнал. – 2002. – №2. – С. 76-93.
Торндайк Э., Уотсон Д.Б. Бихевиоризм,– М.: АСТ-ЛТД, 1998. – 704 с.
Тырсикова А.Д. Представления о безопасности как основа поведения человека в незнакомых и сложных ситуациях // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2010. – №3. – С. 395-398.
Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / Пер. А. Анистратенко, И. Знаешева. – СПб.: Ювента, 1999.
Фрейд А. Психология Я и защитные механизмы. – Москва: Педагогика-Пресс, 1993. – 68 с.
Фрейд, З. Введение в психоанализ / З. Фрейд. – СПб.: Азбука-классика, 2009. – 416 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Гуманистический психоанализ. Карен Хорни. Эрик Эриксон. Эрих Фромм. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 160 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Радикальный бихевиоризм. Б. Скиннер. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 128 с.
Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. А. Лактионова. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2009.
Хорни К. Женская психология: Сб. статей / К. Хорни – СПб.: Восточно-Европропейский институт психоанализа, 1993.
Шибутани Т. Социальная психология. – М.: Феникс, 2002. – 544 с.
Эксакусто Т.В. Психологическая безопасность: принципы, дефиниции, модель // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2009. – № 3. июль-сентябрь – С. 331-335.
Ялом И.Д. Экзистенциальная психотерапия. – М.: Римис, 2008. – 608 с.
Maddi S., Harvey R., Khoshaba D., Lu J., Persico M., Brow M. The Personality Construct of Hardiness III: Relationships with Repression, Innovativeness, Authoritarianism and Performance //Journal of Personality. 2006. Vol. 74, № 32. P. 575-598.

Walfers A. Discord and Collaboration, Essays on International Politics. Baltimore: John Hopkins University Press, 1962. P. 150.Двадцатый век явился эпохой больших перемен. Эти перемены коснулись науки, техники, медицины, экономики, политики, культуры, во многом были обусловлены кардинальным сдвигом в мировоззрении, в то же время, оказываясь логическим этапом на пути изменения человечества в предыдущие несколько столетий. Лавинообразное развитие науки и техники, начавшееся ещё со времен И. Ньютона, приносило всё более грандиозные плоды, что закономерно влияло на общий интерес человека к данным областям знаний. Постепенно научный прогресс и технологическое развитие, заняли центральное место в эволюции человеческой цивилизации, что не замедлило отразиться на системе общечеловеческих ценностей. Особое место в этой системе ценностей занял вопрос обеспечения безопасности [2]. Характеризуя природу такого особого положения, стоит обратиться к особенностям так называемой естественнонаучной картины мира, окончательно оформившейся в человеческом сознании именно в ХХ веке.

Физиологические потребности (голод, жажда, половое влечение).
Потребность в безопасности (потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; потребность в порядке, законе, ограничениях и др.).
Потребность в принадлежности и любви (потребность в теплых, дружеских отношениях; в социальной группе; в «чувстве дома» и др.).
Потребность в признании (потребность в уважения со стороны других и самоуважения; в высокой оценке собственных достоинств; в репутации и престиже).
Потребность в самоактуализации (потребность в развитие личности; в обретении смысла жизни).

Если нет угрозы, ситуация имеет определение «естественной безопасности»;
Если есть угроза, но есть защита, ситуация определяется как «искусственная безопасность».

Литература

Вертгеймер М. Продуктивное мышление. – М.: Директмедиа Паблишинг, 2008. – 548 с.
Гречко П.К. Концептуальные модели истории: Пособие для студентов. – М.: Логос, 1995. – 144 с.
Заплатинский В.М. Терминология науки о безопасности. – М., 2000.
Зеленков М.Ю. Правовые основы общей теории безопасности Российского государства в XXI веке. – М.: Юридический институт МИИТа, 2002. – 209 с.
Знаков В.В. Понимание в мышлении, общении, человеческом бытии. – Институт психологии РАН, 2007. – 480 с.
Ионеску Ш. Сопротивляемость и родственные понятия // Психологическая безопасность, устойчивость, психотравма: сборник научных статей Первого международного форума / Под ред. И.А. Баевой, Ш. Ионеску, Л.А. Регуш. – СПб., 2006. – С. 17-20.
Келли Дж. Теория личности. Психология личных конструктов. – СПб., Речь, 2000.
Ковдра А.С. Временная перспектива личной безопасности: определение понятия и основных параметров // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2011. – №2. – С. 314-318.
Красило А.И. Экспертиза безопасности психологической нормы // Экспертиза психологической безопасности образовательной среды. Информационно-психологический бюллетень Городской экспериментальной площадки второго уровня. – 2009. – №2. – С. 8-11.
Краснянская Т.М. Безопасность и опасность как феномены системы «человек» // Известия Таганрогского государственного радиотехнического университета. Тематический выпуск «Психология и педагогика». – 2006. – №1(56). – С. 219-228.
Краснянская Т.М. Психология самообеспечения безопасности: Монография. – Пятигорск: ПГЛУ, 2009. – 280с.
Левин К. Теория поля в социальных науках / Пер. Е. Сурпина. – СПб.: Речь, 2000.
Львов В.М., Шлыкова Н.Л. Проблемы психологической безопасности личности. // Журнал практического психолога. – 2007. – №4. – С. 121-137.
Майерс Д. Социальная психология. – 7-е изд. – СПб.: Питер, 2010. – 794 с.
Малявин В.В., Виногродсий Б.Б. Антология даосской философии. – М., 1994. – С. 448.
Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб: Питер, 2011. – 352 с.
Мэй Р. и др. Экзистенциальная психология. (Пер. Л.Я. Дворко). – Львов: Инициатива, 2005. – 160 с.
Науменко Ю.Л. Механизмы формирования безопасного и стабильного поведения школьников // Вестник Университета российской академии образования. – 2009. – №3(46). – С. 118-120.
Огнев И. Психологическая безопасность. – Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – 605 с.
Олпорт Г. Становление личности: Избранные труды / Под общ. ред. Д.А. Леонтьева (Пер. Л.В. Трубицыной, Д.А. Леонтьева). – М.: Смысл, 2002.
Парыгин Б.Д. Анатомия общения. – СПб.: изд. Михайлова, 1999. – 301с.
Прохожев А.А. Общая теория национальной безопасности. – М., 2002.
Психология безопасности как основа гуманитарных технологий в социальном взаимодействии: Научно-методические материалы / Под ред. И.А. Баевой. – СПб., 2008.
Ривман Д.В. Криминальная виктимология. – СПб.: Питер, 2002. – 304с.
Темницкий А.Л. Социокультурные факторы трудового поведения рабочих, 1990-е годы // Социологический журнал. – 2002. – №2. – С. 76-93.
Торндайк Э., Уотсон Д.Б. Бихевиоризм,– М.: АСТ-ЛТД, 1998. – 704 с.
Тырсикова А.Д. Представления о безопасности как основа поведения человека в незнакомых и сложных ситуациях // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2010. – №3. – С. 395-398.
Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / Пер. А. Анистратенко, И. Знаешева. – СПб.: Ювента, 1999.
Фрейд А. Психология Я и защитные механизмы. – Москва: Педагогика-Пресс, 1993. – 68 с.
Фрейд, З. Введение в психоанализ / З. Фрейд. – СПб.: Азбука-классика, 2009. – 416 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Гуманистический психоанализ. Карен Хорни. Эрик Эриксон. Эрих Фромм. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 160 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Радикальный бихевиоризм. Б. Скиннер. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 128 с.
Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. А. Лактионова. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2009.
Хорни К. Женская психология: Сб. статей / К. Хорни – СПб.: Восточно-Европропейский институт психоанализа, 1993.
Шибутани Т. Социальная психология. – М.: Феникс, 2002. – 544 с.
Эксакусто Т.В. Психологическая безопасность: принципы, дефиниции, модель // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2009. – № 3. июль-сентябрь – С. 331-335.
Ялом И.Д. Экзистенциальная психотерапия. – М.: Римис, 2008. – 608 с.
Maddi S., Harvey R., Khoshaba D., Lu J., Persico M., Brow M. The Personality Construct of Hardiness III: Relationships with Repression, Innovativeness, Authoritarianism and Performance //Journal of Personality. 2006. Vol. 74, № 32. P. 575-598.
Walfers A. Discord and Collaboration, Essays on International Politics. Baltimore: John Hopkins University Press, 1962. P. 150.Двадцатый век явился эпохой больших перемен. Эти перемены коснулись науки, техники, медицины, экономики, политики, культуры, во многом были обусловлены кардинальным сдвигом в мировоззрении, в то же время, оказываясь логическим этапом на пути изменения человечества в предыдущие несколько столетий. Лавинообразное развитие науки и техники, начавшееся ещё со времен И. Ньютона, приносило всё более грандиозные плоды, что закономерно влияло на общий интерес человека к данным областям знаний. Постепенно научный прогресс и технологическое развитие, заняли центральное место в эволюции человеческой цивилизации, что не замедлило отразиться на системе общечеловеческих ценностей. Особое место в этой системе ценностей занял вопрос обеспечения безопасности [2]. Характеризуя природу такого особого положения, стоит обратиться к особенностям так называемой естественнонаучной картины мира, окончательно оформившейся в человеческом сознании именно в ХХ веке.

Физиологические потребности (голод, жажда, половое влечение).
Потребность в безопасности (потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; потребность в порядке, законе, ограничениях и др.).
Потребность в принадлежности и любви (потребность в теплых, дружеских отношениях; в социальной группе; в «чувстве дома» и др.).
Потребность в признании (потребность в уважения со стороны других и самоуважения; в высокой оценке собственных достоинств; в репутации и престиже).
Потребность в самоактуализации (потребность в развитие личности; в обретении смысла жизни).

Если нет угрозы, ситуация имеет определение «естественной безопасности»;
Если есть угроза, но есть защита, ситуация определяется как «искусственная безопасность».

Литература

Вертгеймер М. Продуктивное мышление. – М.: Директмедиа Паблишинг, 2008. – 548 с.
Гречко П.К. Концептуальные модели истории: Пособие для студентов. – М.: Логос, 1995. – 144 с.
Заплатинский В.М. Терминология науки о безопасности. – М., 2000.
Зеленков М.Ю. Правовые основы общей теории безопасности Российского государства в XXI веке. – М.: Юридический институт МИИТа, 2002. – 209 с.
Знаков В.В. Понимание в мышлении, общении, человеческом бытии. – Институт психологии РАН, 2007. – 480 с.
Ионеску Ш. Сопротивляемость и родственные понятия // Психологическая безопасность, устойчивость, психотравма: сборник научных статей Первого международного форума / Под ред. И.А. Баевой, Ш. Ионеску, Л.А. Регуш. – СПб., 2006. – С. 17-20.
Келли Дж. Теория личности. Психология личных конструктов. – СПб., Речь, 2000.
Ковдра А.С. Временная перспектива личной безопасности: определение понятия и основных параметров // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2011. – №2. – С. 314-318.
Красило А.И. Экспертиза безопасности психологической нормы // Экспертиза психологической безопасности образовательной среды. Информационно-психологический бюллетень Городской экспериментальной площадки второго уровня. – 2009. – №2. – С. 8-11.
Краснянская Т.М. Безопасность и опасность как феномены системы «человек» // Известия Таганрогского государственного радиотехнического университета. Тематический выпуск «Психология и педагогика». – 2006. – №1(56). – С. 219-228.
Краснянская Т.М. Психология самообеспечения безопасности: Монография. – Пятигорск: ПГЛУ, 2009. – 280с.
Левин К. Теория поля в социальных науках / Пер. Е. Сурпина. – СПб.: Речь, 2000.
Львов В.М., Шлыкова Н.Л. Проблемы психологической безопасности личности. // Журнал практического психолога. – 2007. – №4. – С. 121-137.
Майерс Д. Социальная психология. – 7-е изд. – СПб.: Питер, 2010. – 794 с.
Малявин В.В., Виногродсий Б.Б. Антология даосской философии. – М., 1994. – С. 448.
Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб: Питер, 2011. – 352 с.
Мэй Р. и др. Экзистенциальная психология. (Пер. Л.Я. Дворко). – Львов: Инициатива, 2005. – 160 с.
Науменко Ю.Л. Механизмы формирования безопасного и стабильного поведения школьников // Вестник Университета российской академии образования. – 2009. – №3(46). – С. 118-120.
Огнев И. Психологическая безопасность. – Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – 605 с.
Олпорт Г. Становление личности: Избранные труды / Под общ. ред. Д.А. Леонтьева (Пер. Л.В. Трубицыной, Д.А. Леонтьева). – М.: Смысл, 2002.
Парыгин Б.Д. Анатомия общения. – СПб.: изд. Михайлова, 1999. – 301с.
Прохожев А.А. Общая теория национальной безопасности. – М., 2002.
Психология безопасности как основа гуманитарных технологий в социальном взаимодействии: Научно-методические материалы / Под ред. И.А. Баевой. – СПб., 2008.
Ривман Д.В. Криминальная виктимология. – СПб.: Питер, 2002. – 304с.
Темницкий А.Л. Социокультурные факторы трудового поведения рабочих, 1990-е годы // Социологический журнал. – 2002. – №2. – С. 76-93.
Торндайк Э., Уотсон Д.Б. Бихевиоризм,– М.: АСТ-ЛТД, 1998. – 704 с.
Тырсикова А.Д. Представления о безопасности как основа поведения человека в незнакомых и сложных ситуациях // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2010. – №3. – С. 395-398.
Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / Пер. А. Анистратенко, И. Знаешева. – СПб.: Ювента, 1999.
Фрейд А. Психология Я и защитные механизмы. – Москва: Педагогика-Пресс, 1993. – 68 с.
Фрейд, З. Введение в психоанализ / З. Фрейд. – СПб.: Азбука-классика, 2009. – 416 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Гуманистический психоанализ. Карен Хорни. Эрик Эриксон. Эрих Фромм. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 160 с.
Фрейджер Р., Фейдимен Д. Радикальный бихевиоризм. Б. Скиннер. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2007. – 128 с.
Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. А. Лактионова. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2009.
Хорни К. Женская психология: Сб. статей / К. Хорни – СПб.: Восточно-Европропейский институт психоанализа, 1993.
Шибутани Т. Социальная психология. – М.: Феникс, 2002. – 544 с.
Эксакусто Т.В. Психологическая безопасность: принципы, дефиниции, модель // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. – 2009. – № 3. июль-сентябрь – С. 331-335.
Ялом И.Д. Экзистенциальная психотерапия. – М.: Римис, 2008. – 608 с.
Maddi S., Harvey R., Khoshaba D., Lu J., Persico M., Brow M. The Personality Construct of Hardiness III: Relationships with Repression, Innovativeness, Authoritarianism and Performance //Journal of Personality. 2006. Vol. 74, № 32. P. 575-598.
Walfers A. Discord and Collaboration, Essays on International Politics. Baltimore: John Hopkins University Press, 1962. P. 150.

Об авторе

Благодырь Екатерина Михайловна – аспирант кафедры психологии личности и правового обеспечения социальной деятельности ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

e-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.

Ссылка для цитирования

Благодырь Е.М. Формирование представлений о безопасном поведении человека как предмете псхологической наук. [Электронный ресурс] // Прикладная психология и психоанализ: электрон. науч. журн. 2011. N 4. URL:http://ppip.idnk.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.