К ВОПРОСУ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ
«ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ»
УДК 159.923
Аннотация. В статье делается попытка определить сущность понятия «психологическое консультирование». На основании нескольких научно-теоретических и эмпирических исследований отечественных и зарубежных авторов делается анализ содержательных и процессуальных характеристик психологического консультирования и психотерапии. Выявляются сходства и различия двух областей психологической практики.
Ключевые слова: психологическое консультирование, психотерапия, психокоррекция, психологическое воздействие, консультативная психология, отношения, поддержка, информирование, интервенция.
Целью настоящей статьи является попытка внести еще одну лепту в продолжающуюся уже давно дискуссию об определении сущности понятия «психологическое консультирование». Под сущностью здесь понимается семантическая, научно-теоретическая, содержательная и процессуальная характеристики данного термина. Благодаря анализу перечисленных характеристик, как нам кажется, станет возможным приблизиться к пониманию психологического консультирования как особого вида человеческой культуры и профессиональной деятельности. Соотнесение различных сторон исследуемого понятия необходимо еще и в связи с тем, чтобы рядоположить или отделить его от таких понятий, как «психотерапия», «психокоррекция», «психологическое сопровождение», «психологическое воздействие (вмешательство, интервенция)» и других видов психологической деятельности.
Многие современные авторы предлагают определять психологическое консультирование, исходя из его содержания: психологическое консультирование - это профессиональная деятельность специалиста-психолога, направленная на оказание помощи в сфере психологических проблем, обратившимся к нему либо человеку, либо группе людей. Под последними можно подразумевать как семью состоявшуюся (супруги, родители и дети), так и планирующуюся (пару), а также другую группу, занятую какой-либо совместной деятельностью и состоящую в непосредственных отношениях (чаще всего - это профессиональный коллектив, организация).
В этом случае возникает следующий вопрос: должен ли (или обязан) быть человек оказывающий подобного рода помощь являться обладателем диплома психологической специальности. Если привести в пример деятельность педагогов дошкольного или школьного образования, то очень часто по долгу службы им приходится заниматься консультированием родителей своих подопечных, используя имеющиеся у них знания в области общей, возрастной или педагогической психологии. И, что объединяет учителей, например, с социальными работниками, - то это знания в области социальной психологии, используя которые, и те, и другие могут также успешно оказать психологическую помощь в сфере человеческих отношений. Здесь можно смело утверждать, что студенты гуманитарных специальностей, обучающихся в вузах по планам государственных стандартов образования (Российской Федерации), изучают перечисленные выше дисциплины и обладают в данных областях знаний определенной компетентностью.
Отсюда формируются другие дискуссионные размышления. Какого рода помощь оказывают специалисты в процессе психологического консультирования в избранном виде профессиональной деятельности? Что является средством оказания этой помощи, а затем и инструментом ее измерения?
Здесь мы намерены привести содержание некоторых исследований, которые представляют не только научно-теоретический интерес, но и заявляются в качестве учебно-методических материалов. Стоит сразу заметить, что раскрывая содержательную и процессуальную сущность психологического консультирования, авторы сравнивают консультирование с психотерапией. Отмечая сходство этих видов деятельности, они пытаются выявить их различия.
Р. Кочюнас, говоря о том, что психологическое консультирование как профессия является относительно новой областью психологической практики, выделившейся из психотерапии [5, с. 3], приводит различные его определения, раскрывает содержание и процесс консультирования, предполагающие некоторый результат.
Автор пишет, что консультирование - это совокупность процедур, направленных на помощь человеку в разрешении проблем и принятии решений относительно профессиональной карьеры, брака, семьи, совершенствования личности и межличностных отношений. Содержанием данной помощи являются также проблемы повседневной жизни, связанные с трудностями развития и приспособления личности, дисгармонией межличностных отношений, социальными девиациями, возрастными кризисами. Как процесс - это профессиональное отношение квалифицированного консультанта к клиенту, которое обычно представляется как «личность-личность», хотя иногда в нем участвуют более двух человек. А одной из основных целей является помощь клиентам в понимании происходящего в их жизненном пространстве и осмысленного достижения поставленной цели на основе осознанного выбора при разрешении проблем эмоционального и межличностного характера.
Здесь же исследователь приводит обобщающие направления консультативного процесса, говоря о том, что консультирование помогает человеку выбирать и действовать по собственному усмотрению; помогает обучаться новому поведению; способствует развитию личности. В консультировании акцентируется ответственность клиента, т. е. признается, что независимый, ответственный индивид способен в соответствующих обстоятельствах принимать самостоятельные решения, а консультант создает условия, которые поощряют волевое поведение клиента. Таким образом, цели психологического консультирования составляют континуум, на одном полюсе которого - общие, глобальные, перспективные цели, а на другом - специфические, конкретные, краткосрочные цели [5, с. 4-5].
Далее Р. Кочюнас рассуждает о том, что распределение этих двух сфер психологической помощи - сложная задача, поскольку в немалом числе случаев профессионалу трудно сказать, занимается он психологическим консультированием или психотерапией. Как в консультировании, так и в психотерапии используются те же самые профессиональные навыки; требования, предъявляемые к личности клиента и психотерапевта, одинаковы; процедуры, используемые в консультировании и психотерапии, тоже подобны. Наконец, в первом и втором случаях помощь клиенту основывается на взаимодействии между консультантом (психотерапевтом) и клиентом. Из-за трудности разделения этих двух областей некоторые практики используют понятия «психологическое консультирование» и «психотерапия» как синонимы, аргументируя свою точку зрения схожестью деятельности психотерапевта и консультанта-психолога [5, с. 7].
И мы согласны с автором в том, что поскольку в большинстве стран данные профессии существуют как отдельные, и считаем важным найти основания, по которым их можно было хотя бы частично разделить. Говоря о соотношении консультирования и психотерапии, исследователи прибегают к представлению о двух полюсах континуума. На одном полюсе работа профессионала затрагивает в основном ситуационные проблемы, решаемые на уровне сознания и возникающие у клинически здоровых индивидов. Здесь расположена область консультирования. На другом полюсе - большее стремление к глубокому анализу проблем с ориентацией на бессознательные процессы, структурную перестройку личности. Здесь расположена область психотерапии. Область между полюсами принадлежит деятельности, которую можно называть как консультированием, так и психотерапией.
И хотя автор пытается выявить характерные особенности психологического консультирования, утверждая, что оно ориентировано на клинически здоровую личность, на настоящее и будущее клиентов, на краткосрочную помощь (до 15 встреч), на проблемы, возникающие во взаимодействии личности и среды [5, с. 8-9], мы считаем дискуссионными следующие положения. Имея достаточный собственный практический опыт и учитывая опыт практикующих коллег, можно констатировать, что никогда заранее не известно с какого рода проблемами (или «нарушениями») будет человек, обратившийся за помощью к консультанту. Никогда не ясно, придется ли иметь дело с проблематикой поиска актуальных ресурсов клиента для использования их в «будущем», или обнаружится утрата «в прошлом» имевшихся у него навыков самоподдержки или взаимодействия с социальной средой (например, в результате социальной депривации или психической травмы). И тогда трудно предположить какие-либо количественные сроки продолжительности консультирования и «глубину» психологических мероприятий, которые по содержанию могут носить уже не консультативный характер, а уровень «психологических воздействий», «… интервенций» и т. п., что в сущности можно отнести к области психотерапии. Для нас здесь граница представляется не явной. Однако соглашаясь с автором в описании содержательной и процессуальной сторон психологического консультирования, мы можем добавить, что осуществлять подобную деятельность может специалист, получивший специальную подготовку, например, в области теорий развития личности и клинической психологии, имеющий в своем арсенале умения и навыки (а лучше всего опыт) использования психологических технологий и методов практической работы (как бы она не называлась).
Продолжая дискуссию, мы обращаемся к исследованию Ю.Е. Алешиной, которая говорит о том, что трудно дать четкое определение этому виду деятельности или однозначно указать сферы его применения, поскольку слово «консультирование» уже давно представляет родовое понятие для различных видов консультативной практики. Так, по мнению автора, фактически в любой сфере, в которой используются психологические знания, в той или иной мере применяется консультирование как одна из форм работы. Консультирование включает в себя и профконсультирование, и педагогическое, и промышленное консультирование, и консультирование руководителей, и многое другое [2, с. 7-8].
Исследователь пишет, что психологическое консультирование тесно связано, а во многом непосредственно переплетается с психологической коррекцией и психотерапией. Более того, эти сферы часто смешиваются самими практикующими психологами. Ю.Е. Алешина предлагает определять психологическое консультирование как непосредственную работу с людьми, направленную на решение различного рода психологических проблем, связанных с трудностями в межличностных отношениях, где основным средством воздействия является определенным образом построенная беседа, в качестве основной технологии. Соответствующая форма беседы активно используется и в психокоррекционной работе, и в психотерапии. Однако автор пытается выделить следующие различия: если консультирование ориентировано прежде всего на помощь клиенту в реорганизации его межличностных отношений, то психокоррекционное или психотерапевтическое воздействие ориентировано в основном на решение глубинных личностных проблем человека, лежащих в основе большинства жизненных трудностей и конфликтов [2]. Свои размышления по обоснованности этого различения терапии и консультирования мы уже приводили выше.
Отдельной темой обсуждения Ю.Е. Алешина обозначает различие терминов «психокоррекция» и «психотерапия», считая, что возникшее в отечественной психологии разделение этих понятий связано скорее не с особенностями работы, а с укоренившимся и узаконенным положением о том, что психотерапией могут заниматься лишь люди, имеющие специальное медицинское образование. Это ограничение, с позиций автора, является искусственным, поскольку психотерапия подразумевает немедикаментозное, то есть психологическое воздействие, а термин «психотерапия» (psychoterapy) является международным и в большинстве стран мира однозначно используется по отношению к методам работы, осуществляемым профессиональными психологами. Но поскольку традиция использования термина «психокоррекция» по отношению к психологической работе в нашей стране уже сложилась, автор предлагает использовать его наряду с термином «психотерапия», который является общепринятым в мировом сообществе [2].
Здесь мы полностью согласны в том, что в мировой практике психотерапия признана гуманитарной областью знаний и деятельности. В то же время в России уже много лет обсуждается (и до сих пор не принят) «Закон о психотерапии», в проекте которого последняя обозначается как медицинская специализация и область деятельности специально подготовленных клинических психологов и социальных работников. В самом проекте уже проглядываются внутренние и внешние противоречия.
Ю.Е. Алешина предлагает выход из положения, определив область, где могут работать специалисты-консультанты, от тех случаев, где их активное воздействие нежелательно. Клиенты психолога-консультанта обычно подчеркивают негативную роль других в возникновении собственных жизненных сложностей; у клиентов, ориентированных на глубинную работу, локус жалоб обычно иной: их чаще беспокоит собственная неспособность контролировать и регулировать свои внутренние состояния, потребности и желания. Основная задача психолога-консультанта состоит в том, чтобы помочь клиенту посмотреть на свои проблемы и жизненные сложности со стороны, продемонстрировать и обсудить те стороны взаимоотношений, которые, будучи источниками трудностей, обычно не осознаются и не контролируются. Основой такой формы воздействия является прежде всего изменение установок клиента как на других людей, так и на различные формы взаимодействия с ними. В ходе консультативной беседы клиент получает возможность шире взглянуть на ситуацию, иначе оценить свою роль в ней и в соответствии с этим новым видением изменить свое отношение к происходящему и свое поведение.
Психотерапевтическое воздействие, считает Ю.Е. Алешина, строится иначе. В беседе со специалистом затрагиваются не только актуальные ситуации взаимоотношений клиента, но также прошлое (события далекого детства, юности), активно используются такие специфические формы психической продукции, как сны и ассоциации. Важная черта психотерапии - особое внимание к взаимоотношениям между человеком, обратившимся за помощью, и профессионалом, анализ которых в терминах переноса и контрпереноса является одним из важнейших средств углубления и расширения возможностей воздействия, тогда как в консультировании подобные вопросы практически никогда не обсуждаются. Различна и длительность этих видов психологического воздействия. Так, если психологическое консультирование чаще бывает краткосрочным и редко превышает 5-6 встреч с клиентом, то процесс психотерапии длится несравнимо дольше и ориентирован на десятки, а то и сотни встреч в течение ряда лет.
Далее автор приводит различия в содержании подготовки консультанта и психотерапевта: Основные требования к психологу-консультанту - это психологический диплом, а также специальная подготовка в области теории и практики психологического консультирования (включающая работу под руководством супервизора), которая может и не быть особенно длительной. Требований к образованию специалистов по психотерапии значительно больше, и они включают в себя, наряду с теоретической психологической подготовкой и определенными медицинскими знаниями, также длительный опыт собственной психотерапии и работы под руководством опытного супервизора. Полноценную подготовку специалиста в этой области невозможно представить без опыта собственной психотерапии, благодаря которому он может лучше ориентироваться в проблемах пациентов, более полноценно работать, не боясь таких помех, как синдром сгорания или коммуникативной перегрузки, а также свободно используя такие средства воздействия, как перенос и контрперенос [2, с. 9-15].
Обсуждая данную работу, мы отмечаем заслугой автора обозначение различий глубины подготовки консультанта и терапевта. Однако, как показывает практика, бо́льший успех как консультанты все же имеют более глубоко и разносторонне подготовленные профессионалы, имеющие специализацию в каком-либо методе и направлении психотерапии. А.И. Красило в своей работе отмечает: «…масса выпускников психологических вузов, - имея, по преимуществу, возрастную и социальную специализации - оказывается, таким образом, «не у дел» и испытывает определенный комплекс социальной невостребованности и неопределенности своего статуса. Они занимаются консультированием, которое, по сути, превращается в дилетантское выдергивание психотерапевтических методик и натаскивание на наиболее доступные из них» [6, с. 3-4]. Для специалистов больной темой здесь всегда является дискредитация дилетантом самой профессии. Неприятная тема для самого начинающего практику консультанта - это вопрос имиджа, и связанный с этим вопрос профессиональной этики: когда приходится отказываться от клиента, а навык осознавать свои ограничения и «технологично» перенаправлять его к более опытному коллеге еще не сформирован.
Ю.Е. Алешина четко обозначает важность такой содержательной и процессуальной стороны психотерапии как отношения клиента и терапевта, однако не подчеркивает ее значимость для консультативной практики.
Здесь необходимо упомянуть одного из основоположников современного психологического консультирования К. Роджерса, который в первую очередь говорил об особого рода отношениях между психологом и его клиентом, являющихся прежде всего безоценочными, принимающими и доверительными [10]. Считаем очень уместным здесь процитировать современного специалиста в области психологического консультирования С. Глэддинга: «Карл Роджерс стал известным в 1942 году после публикации книги «Counseling and psychotherapy» (Rogers, 1942), бросившей вызов консультант-центрированному подходу... Роджерс придавал большее значение личности клиента и предложил недирективный подход в консультировании… Роджерс отстаивал точку зрения, согласно которой клиентам необходимо передать ответственность за их развитие. Он полагал, что, если клиенты имеют возможность быть принятыми и выслушанными консультантом, они начинают лучше понимать себя, становятся более гармоничными и ведут себя более естественно и искренно. Он описывал роль профессионального помощника не как судьи, а как сочувствующего человека» [3, с. 28]. А классик отечественной психологии В.Н. Мясищев, считая основой невроза нарушения сферы социальных отношений личности, также предлагал в качестве «лечения» целенаправленно создаваемые для человека особого рода межличностные отношения.
Дискуссионными для нас по-прежнему остаются ориентации в работе на «прошлое» и «будущее» и вопрос о содержании консультативной беседы, точнее о той разнице «языка», которые используют консультант и терапевт.
Большинство авторов работ по психологическому консультированию, в том числе и цитируемые в настоящей статье [2, 5, 6, 7, 8, 9], описывая процесс консультирования, придают важное значение его структуре, используя термины «этапы консультирования», «структурные компоненты или составляющие». Несомненным сходством является признание одного из начальных совместных действий консультанта и клиента, которое в различных подходах называют диагностикой, диагностическим интервью, изучением личной истории, истории возникновения проблемы и т. п. И тогда обращение к «прошлому» клиента становится просто необходимой процедурой диагностики. К этому можно прибавить также то, что любой студент-психолог из курса психологии личности имеет некоторое представление, переходящее, порой, в убеждение, что базовые черты характера человека формируются в ранний период развития и жизни человека. И у начинающего специалиста возникает интерес, а порой и соблазн, как можно тщательней исследовать историю клиента, пытаясь как раз там и найти «разгадку» существующих в настоящем проблем, разрешив которые, можно «изменить будущее». Здесь как раз и пролегает грань, отличающая терапевтическое вмешательство от профессионального интереса консультанта, и чему следует учиться особым образом. Коль уж мы заговорили о «языке» на котором говорят специалисты, то в качестве примера можно привести «искусство задавать вопросы». Вопрос может быть как простым и однозначным, так и с двойным смыслом, заключающим в себе интервенцию. В последнем случае это уже будет нарушением компетенции психологического консультирования. Если клиент обозначает в качестве проблемы нарушение межличностных отношений, говоря о конфликтах с близкими, сотрудниками и другими окружающими его людьми, о разрушающихся вокруг него отношениях, то естественными будут вопросы: «когда началось…?», «как долго продолжается такое положение дел?». Но можно из разных внутренних побуждений (консультанта) спрашивать по другому: как клиент сам способствует разрушению этих отношений и что в нем самом такого, что отталкивает от него людей. Даже в терапии подобные вопросы если и возможны, то в более позднем периоде, когда отношения между терапевтом и клиентом уже прочны и устойчивы.
По нашему мнению, речь здесь в первую очередь можно вести не о круге проблем входящих в компетенцию консультанта или терапевта, не о технологиях или длительности консультирования, а различении самим консультантом на теоретическом и эмпирическом уровне этих двух направлений деятельности.
Как еще один пример мы можем привести рассуждения М.Р. Мингалиевой в учебном пособии по психологическому консультированию [7], где автор пишет, что одной из самых важных проблем «исследования психологического консультирования», является проблема соотношения психологического консультирования и психотерапии. Исследователь говорит, что вопрос часто рассматривается как проблема соотношения медицинского и немедицинского подхода к оказанию психологической помощи. Справедливо отмечая многообразие подходов и направлений психотерапии, М.Р. Мингалиева говорит, что в настоящее время не существует единого определения консультирования и психотерапии. Упоминая зарубежные и отечественные подходы к определению этих областей психологической деятельности, автор в отечественной традиции видит различение консультирования и терапии как соотношение, соответственно, психологической и медицинской модели, а в западной - близость этих практик на основе модели психологической. Заканчивает свое рассуждение исследователь следующими словами: «В нашем учебнике мы придерживаемся, скорее, западной позиции, которая во многом объединяет данные практики и чаще всего оперирует понятиями «консультирование» и «психотерапия» как синонимами» [7, с. 4].
Последнее воспринимается нами как предложение не различать консультирование и терапию, причем на основании «западной позиции». И это, на наш взгляд довольно дискуссионный вопрос: как само «неразличение», так «неразличение с западных позиций». Но об этом чуть ниже. А сейчас мы пытаемся обратить внимание на некоторое противоречие в представлении автора отечественного подхода к определению «психотерапии». В тексте пособия [7, с. 4] М.Р. Мингалиева сначала говорит о ее «медицинском уклоне» в отечественной традиции, а далее приводит текст [7, с. 4-6] в котором все-таки содержится «разведение» медицинского и психологического подходов к определению психотерапии. И так как в тексте не содержится библиографической ссылки, то непросвещенному читателю трудно идентифицировать зарубежное или отечественное «происхождение» данной позиции. Поскольку мы уже давно занимаемся обсуждаемой проблематикой, то с уверенностью можем говорить, что в пособии слово в слово приведен текст из классического, на наш взгляд, одного из лучших отечественных учебников: «Психотерапия» под редакцией Б.Д. Карвасарского [4]. К чести наших врачей-ученых, и врачей-клиницистов, к числу которых относится и авторский коллектив учебника, они как раз четко разводят медицинскую и психологическую модель психотерапии. Мы считаем просто необходимым привести ссылку (с изменением только форматирования) на обсуждаемый материал из последнего, 4-го его издания, 2012 года.
Итак, медицинский подход: «Психотерапия - «система лечебных воздействий на психику и через психику - на организм человека»; «специфическая эффективная форма воздействия на психику человека в целях обеспечения и сохранения его здоровья»; «процесс лечебного воздействия на психику больного или группы больных, объединяющий лечение и воспитание» [4, с. 15].
Психологический подход: «…психотерапия - «особый вид межличностного взаимодействия, при котором пациентам оказывается профессиональная помощь психологическими средствами при решении возникающих у них проблем и затруднений психологического характера»; «средство, использующее вербальные методики и межличностные взаимоотношения с целью помочь человеку в модификации отношений и поведения, которые интеллектуально, социально или эмоционально являются негативными»; «длительное межличностное взаимодействие между двумя или более людьми, один из которых специализировался на коррекции человеческих взаимоотношений»; «персонализованная техника, которая представляет собой нечто среднее между техникой планируемых изменений отношений, чувств и поведения человека, и познавательным процессом, который, в отличие от любого другого, ставит человека лицом к лицу с его внутренними конфликтами и противоречиями» [4, с. 16].
Можно утверждать, что минимум с 2002 года, когда вышло 2-е издание «Психотерапии» (там содержится этот же текст), позиция наших ученых уже твердо сформировалась. А поскольку в разделе «Литература» у М.Р. Мингалиевой упомянуто 1-е издание учебника, 1985 года [7, с. 561] (коим мы, к сожалению, не располагаем), то можно предположить более раннее происхождение позиции.
Во-первых, - в подтверждение дискуссии, а во-вторых, - для развития темы настоящей статьи, приведем мнение еще одного отечественного ученого, врача-психиатра, психотерапевта международного уровня и автора учебника по психотерапии, А.А. Александрова: «"Психотерапия – это использование психологических средств для восстановления нарушенной деятельности организма." В этом определении два момента нуждаются в пояснении: что понимается под нарушениями деятельности организма и какие средства относятся к психологическим. Нарушения деятельности могут касаться как психических процессов и личности, так и соматических функций... К психологическим средствам относится, прежде всего, речь, но, как ни странно, и молчание, затем эмоции и эмоциональные отношения, мимика, различные виды научения, манипуляции в окружающей среде» [1, с. 17]. Далее автор приводит содержание деятельности специалиста: «При работе с пациентами эта цель дифференцируется на ряд задач, а именно, терапевт: 1) помогает пациенту лучше понять свои проблемы; 2) устраняет эмоциональный дискомфорт; 3) поощряет свободное выражение чувств; 4) обеспечивает пациента новыми идеями или информацией о том, как решать проблемы; 5) помогает пациенту в проверке новых способов мышления и поведения за пределами терапевтической ситуации» [1, с. 18]. И методы ее осуществления: «…терапевт обеспечивает психологическую поддержку. Прежде всего, это значит сочувственно выслушать пациента и дать ему взвешенный совет в кризисной ситуации. Поддержка также заключается в помощи пациенту осознать и использовать свои силы и умения… Второй метод терапии состоит в устранении дезадаптивного поведения и формировании новых, адаптивных стереотипов… И, наконец, терапевт содействует инсайту (осознанию) и самораскрытию (самоэксплорации), в результате чего пациенты начинают лучше понимать свои мотивы, чувства, конфликты, ценности» [1, с. 18].
Как видно из приведенных выдержек из двух учебников психотерапия по содержанию и направленности мало чем отличается от консультативной деятельности. Однако довольно удачная попытка их разделить все же приведена в учебнике Б.Д. Карвасарского. Там говориться, что при всей трудности подобного разделения и большо́й схожести двух направлений, у консультирования имеются отличительные особенности: ориентация на информирование клиента; ориентация на профилактику и гигиену; изменения клиента происходят без сопровождения и за рамками консультации [4, с. 22-25]. Что является весьма ценным для нашего анализа.
Изучая феноменологию психологического консультирования довольно продолжительное время, мы можем с уверенностью сказать, что западные исследователи так же имеют довольно устойчивое мнение в определении его границ.
Так, известный британский теоретик в области консультирования Р. Нельсон-Джоунс в своем фундаментальном труде отмечая все же некоторые трудности в определении границ двух жанров пытается, во-первых, разделить их компетенцию: «…психотерапевты делают акцент на личной перемене какого-либо рода, в то время как консультанты стремятся прежде всего помочь людям в использовании имеющихся у них ресурсов и в улучшении качества их жизни… терапевты больше, по сравнению с консультантами, слушают своих клиентов и меньшее время тратят на информирование, предложение советов и объяснения» [8, с. 16]; а во-вторых, пытается рассматривать консультирование как практику не всегда рядоположенную с психотерапией и обозначает круг людей, которые им занимаются: «Во-первых, это профессионалы, работающие в различных службах помощи, в том числе консультанты, консультирующие психологи, специалисты, помогающие «делать карьеру», социальные работники, психиатры. Во-вторых, это консультанты-добровольцы, умеющие оказывать квалифицированную помощь. Такие люди работают в брачных агентствах, консультационных молодежных центрах, различных добровольных агентствах. В-третьих, это люди, использующие элементы консультирования в своей работе, например работники сферы социального обеспечения, медицинские сестры, учителя, инспекторы, священнослужители, врачи, профсоюзные деятели. В-четвертых, это неформальные консультанты, помогающие окружающим наладить повседневные взаимоотношения» [8, с. 16].
Американский психолог С. Глэддинг в своей книге «Психологическое консультирование» предлагает рассматривать в некоторых случаях понятие «консультирование» как отдельное [3]. Автор делает исторический экскурс развития данной деятельности в США и упоминает, что в XIX веке консультирование выросло из необходимости решения гуманитарных задач в социальной сфере, где основными видами деятельности консультантов было улучшение жизни тех, то оказался жертвой неблагоприятных обстоятельств промышленной революции и безработицы. Расширяя сферу своей деятельности, консультанты работали в области просвещения, профориентации и занятости, в сферах юридической грамотности населения и защиты детства. Позднее консультанты прочно закрепились в образовательных школах, осуществляя так называемое «персональное руководство» по воспитанию характера, профилактике и преодолению проблем и др. Уже в XX веке консультанты для военного отбора стали использовать психологические методики диагностики и отбора, а затем эта деятельность перешла в гражданскую сферу. Образованием консультантов начали заниматься в университетах. Лишь в 40-х годах произошло интегрирование консультирования с собственно психологической практикой с выходом в свет первых публикации К. Роджерса и дальнейшей его деятельностью в этом направлении. А в 1952 г. при ассоциации подбора персонала и руководству (APGA) было учреждено (17-е) отделение консультативной психологии [3, с. 24-27].
Н.И. Олиферович предлагает считать истоками практики психологической помощи как области человеческой культуры и вовсе еще более ранний период. «В далекие времена своеобразными специалистами в области психического здоровья являлись шаманы, жрецы, колдуны. В древних Греции, Риме, Персии, Месопотамии первыми консультантами были врачи, философы и священники. Среди тех, кто помогал современникам решать свои проблемы, находить ответы на непростые вопросы бытия, можно назвать Моисея, Лао-Цзы, Будду, Конфуция, Сократа, Платона, Аристотеля. Философы и пророки выступали как консультанты, стимулируя личностный, эмоциональный и интеллектуальный рост своих последователей и учеников… Одним из предшественников консультативной психологии можно считать Гиппократа, который говорил о необходимости построения доверительных отношений с пациентом, об анализе истории всей его жизни для понимания специфики болезни. Он же разработал первую классификацию психических расстройств, а его обозначениями темперамента мы пользуемся по сегодняшний день» [9, с. 6].
Как показывает вышеизложенное, развитие консультативной деятельности и психологической ее части возможно рассматривать отдельно от развития психотерапии и это дает некоторую свободу в исследовании компетенции «психологического консультирования».
Если попытаться провести семантический анализ термина «консультация», то можно обнаружить, что в переводе с латинского (consultatio - совещание) он буквально означает - совещание, совет (Большой толковый словарь русского языка, 1998). В других словарях (находящихся в открытом доступе) термин имеет те же значения: совещание, совет, обсуждение. Это говорит о том, что смысл консультации заключает в себе в первую очередь вербальную коммуникацию, содержание которой - информация. И мы уже отмечали выше особенность консультирования, как информирования. Это представляется очень важным для понимания содержания и процесса психологической консультации. В связи с этим объектом консультации выступает прежде всего информация связанная с областью психологических знаний, а ее предметом - информационный обмен. Предлагая рассматривать консультирование как специально создаваемые межличностные (субъект-субъектные) отношения между консультантом и клиентом, считаем правильным называть процесс деятельности специалиста информированием, а клиента - восприятие и осознавание этой информации. Причем последнему не обязательно руководствоваться данной информацией в своем последующем поведении, в этом и есть его свобода, ответственность и выбор. Многие консультанты, особенно начинающие, с трепетом относятся к слову «совет» («психологи не дают советы»). Нам кажется, что советы или рекомендации связанные с профилактикой и гигиеной не носят характер интервенций, например, когда клиенту в астеническом состоянии можно предложить пересмотреть свой режим труда и отдыха или задуматься по поводу вредных привычек. Но это лучше преподносить не как требование, а как некоторую возможность.
И здесь опять хочется обратить внимание на «язык», которым может пользоваться консультант, делая свою деятельность более эффективной. Как отмечает Р. Нельсон-Джоунс «Процесс консультирования включает ряд бесед, для ведения которых требуются соответствующие языки. В любом виде контактов при консультировании можно выделить, по крайней мере, четыре вида речи: это внутренняя и внешняя речь консультанта и внутренняя и внешняя речь клиента. Все консультанты, которые работают на базе определенных теоретических структур, по всей вероятности, говорят сами с собой о клиентах на языке, соответствующем используемой структуре. В различных степенях их практика консультирования находится в соответствии с их языком. Консультанты не всегда действуют согласно тому, что они думают. Консультанты также в различной мере «разделяют» свой теоретический язык с клиентами… В некотором смысле язык консультантов передается клиентам, в результате чего клиенты могут более действенно помогать самим себе по окончании консультирования» [8, с. 19]. А это уже предъявляет особые требования к теоретической подготовке консультанта. Р. Кочюнас говорит об этом следующее: «Теория помогает консультанту формулировать динамичные гипотезы, разъясняющие клиенту проблемы, и позволяет чувствовать себя в безопасности при столкновении с хаотичным, дезорганизованным внутренним миром некоторых клиентов. Bramer, Shostrom (1982) подчеркивают, что консультант, не усвоивший теоретические основы своей профессии, не ознакомившийся с исследованиями, выполненными в данной области, не сможет ничего сделать для клиента, кроме применения частной техники… От чего зависит выбор той или иной теоретической ориентации? Прежде всего его определяет точка зрения консультанта на природу человека. От нее зависит характер ответов на принципиальные вопросы: что есть человек?; какие врожденные тенденции ему свойственны?; свободен ли выбор человека при любых обстоятельствах или же определяется наследственностью и событиями прошлого?; существуют ли предпосылки изменения человека и как он может изменяться? Ответы на эти вопросы определяют, как консультант понимает структуру личности, детерминацию поведения, генезис патологии, перспективу нормального развития» [5, с. 8-9]. О значимости в первую очередь теоретической подготовки психолога-консультанта говорят как большинство упоминаемых в этой статье авторов, так и многие другие.
Таким образом, подводя итог нашему исследованию-дискуссии, мы не претендуем на сколько-нибудь законченное определение понятия «Психологическое консультирование». Эта была лишь попытка приблизиться к пониманию его сущности. И многие вопросы мы оставляем открытыми. Какова роль эмоциональной составляющей содержания и процесса консультации наряду с информационной? Например: способность консультанта осознавать свои эмоции и распознавать состояния клиента; способность консультанта к сочувствию и «принятию» клиента, создавая у последнего отношение доверия. Если есть, то где место техник и технологий в процессе консультации? Является ли консультация помощью или услугой, в которой помощь лишь возможна? Эти и многие другие мы оставляем для продолжения разговора на обозначенную тему.
Здесь можем утверждать лишь следующее. Психологическое консультирование - это профессиональная деятельность специалиста-психолога, заключающаяся в первую очередь в создании особых отношений с клиентом и информирование его по предъявляемым вопросам и проблемам. Данный вид деятельности требует от специалиста глубокой подготовки, включающей знание теорий развития, теорий личности, теорий консультирования и психотерапии.
Литература
1. Александров А.А. Психотерапия: Учебное пособие. - СПб.: Питер, 2004. – 480 с.
- Алешина Ю Е. Индивидуальное и семейное психологическое консультирование. – М.: Класс, 2004. – 285 с.
- Глэддинг С. Психологическое консультирование. 4-е изд.; пер. с англ. А. Можаев. – СПб.: Питер, 2002. – 736 с.
- Карвасарский Б.Д. Психотерапия: Учебник для вузов. 4-е изд. – СПб.: Питер, 2012. − 672 с.
- Кочюнас Р. Основы психологического консультирования: пер. с лит. В. Матулявичене. – М.: Академический проект, 1999. - 240 с.
- Красило А.И. Психологическое консультирование: проблемы технологии: Учеб. пособие. – М.: МПСИ; Воронеж: МОДЕК, 2007. – 504 с.
- Мингалиева М.Р. Психологическое консультирование: теория и практика / М.Р. Мингалиева. – Ростов н/Д: Феникс, 2008. – 603 с.
- Нельсон-Джоунс Р. Теория и практика консультирования. – СПб.: Питер, 2000. – 464 с.
- Олифирович Н.И. Индивидуальное психологическое консультирование: Теория и практика.- Минск: Тесей, 2005. - 264 с.
- Роджерс К. Клиент-центрированная психотерапия. Теория, современная практика и применение: пер. с англ. Т. Рожкова [и др.]. - М.: Психотерапия, 2007. - 560 с.
Чернов Андрей Борисович – кандидат психологических наук, доцент кафедры общей и прикладной психологии ИДНК
е-mail:
Чернов А. Б. К вопросу определения понятия «Психологическое консультирование»[Электронный ресурс] // Прикладная психология и психоанализ: электрон. науч. журн. 2013. N 1. URL:http://ppip.idnk.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.