ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА: КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ И ПОНЯТИЙНО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
УДК 159.923:964.2
Аннотация. В статье дается аналитический обзор научных представлений и понятийной области концепта психологической защиты личности. Обсуждаются имеющиеся подходы к типологии и классификации механизмов психологической защиты. Рассматривается психосемантический смысл, номенклатура и специфическое содержание интегративной системы психозащитного поведения как универсального личностного феномена. Представлено проблемное поле концептуализации и комплексного изучения феномена защитно-совладающего поведения.
Ключевые слова: психологическая защита, механизмы психологической защиты,психозащитное поведение, защитно-совладающее поведение, совладание, копинг, глубинная психология, психоанализ, личность
Понятие психологической защиты («Egodefense») является одним из самых старых конструктов в психоаналитической теории и практике. Впервые оно было введено в научный обиход в 1894 году в небольшом сочинении Зигмунда Фрейда «Защитные психоневрозы» и обозначало механизмы (способы) борьбы личности с неприятными и невыносимыми для сознания представлениями. Согласно ранним взглядам Фрейда, механизмы психологической защиты являются врожденными, запускаются в экстремальных ситуациях и выполняют функцию снятия внутреннего напряжения, выступая средством разрешения внутриличностного конфликта между сознанием и бессознательным. Ослабляя этот конфликт, психологическая защита регулирует поведение человека, повышая его приспособляемость и уравновешивая психику.
Спустя десятилетие, в приложении к работе «Дальнейшие замечания о психоневрозах защиты» (1905) З. Фрейд ввел специальные обозначения и дал описание базисных механизмов психологической защиты, трансформирующих вытесненные влечения в формы, приемлемые для реализации в поведении и сознании (вытеснение, отрицание, проекция, сублимация, регрессия и др.), которые активно используются в научной психологической литературе до сих пор. Определив феноменологию, цель и психологический субъект психологической защиты личности, З. Фрейд отмечал: люди редко задействуют какой-либо единственный защитный механизм – обычно одновременно применяются различные механизмы для разрешения конфликта или ослабления тревоги. Оценивая вклад З. Фрейда в становление проблематики психологической защиты В. И. Журбин в 1999 году писал: «… он смог четко ввести понятие психологической защиты и описать действие конкретных механизмов защиты, задача которых состоит в минимизации и даже полном вытеснении неприятных аффектов и непереносимых для сознания мыслей и представлений» [11, c. 19].
Дальнейшее расширение научных представлений о психологической защите было связано с ревизией психоанализа и работами учеников и последователей З. Фрейда (А. Адлер, К.Г. Юнг, К. Хорни, М. Кляйн, Г. Хартман, Г. С. Салливан, А. Фрейд и др.). Следует отметить, что наиболее полная концепция психологической защиты в виде классического психоаналитического подхода была представлена в опубликованной в 1936 году Анной Фрейд монографии «Психология «Я» и защитные механизмы», где обобщены и систематизированы имеющиеся в то время знания о механизмах психологической защиты. В частности, было сформулировано представление о том, что набор защитных механизмов индивидуален и характеризует уровень адаптированности личности. Кроме того, А. Фрейд наметила приблизительную хронологию формирования механизмов психологической защиты и наиболее полно проработала вопрос о последовательности их созревания в онтогенезе [33].
Начиная с середины 40-х годов ХХ столетия исследования психологической защиты. также были развернуты в рамках когнитивного подхода. Благодаря работе американских исследователей Джерома Брунера и Лео Постмана, посвященной проблемам подпорогового восприятия, психологи начали выделять феномен перцептивной защиты. Оказалось, что в зоне подпорогового восприятия слабые сигналы, принимаемые индивидом, никуда не исчезают, они воспринимаются организмом, но не воспринимаются сознанием. Результаты исследований порогов опознания нейтральных и эмоционально значимых слов у добровольцев заставили задуматься над нейрофизиологическим субстратом механизмов психологической защиты. После того, как Э. А. Костандов выяснил, что в зоне подпорогового восприятия происходит оценка сигнала с точки зрения его опасности или безопасности для организма, ученые стали признавать существование в человеческом мозге чувствительного механизма, реагирующего на физически очень слабые, но психологически для данной личности весьма значимые раздражители. При исследованиях психологической защиты на уровне перцепции было установлено, что восприятие человеком аффектогенных, значимых ситуаций сопровождается рядом закономерностей. Так, в соответствии с принципом резонанса, те сигналы, которые релевантны ожиданиям личности, воспринимаются правильней и быстрее, чем не соответствующие им сигналы, которые не отвечают ожиданиям, по принципу защиты узнаются хуже и подвергаются наибольшим искажениям при их восприятии. В случае ситуации, когда сигналы содержат потенциальную угрозу, срабатывает принцип сенсибильности, – такие сигналы узнаются быстрее всех прочих [18]. Согласно точке зрения Ричарда Лазаруса, «…обнаруженные перцептивные феномены представляют собой частный случай действия механизмов психологической защиты, ранее описанных клиническим психоанализом» [38, с. 12].
Широко известный «Словарь по психоанализу» Жана Лапланша и Жана-Бертрана Понталиса определил психологическую защиту как совокупность бессознательных психических процессов, обеспечивающих охрану психики и личности от негативных и деструктивных действий внутрипсихических и внешних импульсов; специальные способы стабилизации личности, направленные на устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. Психологическая защита представляет собой особые формы бессознательной психической активности, позволяющие хотя бы временно облегчить конфликт и снять напряжение, а в конкретных ситуациях так исказить смысл событий и переживаний, чтобы не нанести ущерба представлениям о самом себе как соответствующем некоему идеалу. Основная ее функция – ограждение сферы сознания от негативных, травмирующих переживаний [43].
Понятие психологической защиты со временем приобрело столь широкую популярность, что стало употребляться в контекстах, мало связанных с психоанализом или совсем далеких от него. Феномен психологической защиты изучался и по-прежнему активно исследуется в психоанализе и в гештальтпсихологии, в гуманистической психологии и в бихевиоризме, в трансактном анализе и когнитивной психологии, где, как уже отмечалось выше, он имеет название «перцептивная защита». Данные научные направления в психологии очень мало схожи друг с другом, порой просто противоположны, но все они используют это понятие при построении своих концепций [39] [40], [44], [46]. И, по всей видимости, будут использовать и в дальнейшем развитии психологической науки, поскольку, как считает В.В. Соложенкин, психологическая защита – это одно из тех немногих явлений, определенных достаточно фундаментально и достоверно [30].
К середине ХХ века в психоаналитическом направлении утвердилась концепция, в соответствии с которой считалось, что механизмы психологической защиты направлены на уменьшение тревоги, вызванной интрапсихическим конфликтом, и представляют собой специфические бессознательные процессы, с помощью которых «Я» пытается сохранить интегративность и адаптивность личности. В дальнейшем эта концепция в рамках психоанализа подверглась определенным изменениям, чему способствовало смещение фокуса психоаналитических исследований. Согласно взглядам ведущего западного психоаналитика второй половины XX столетия Чарльза Бреннера, психологическая защита является определенным аспектом мышления, отражающим взаимосвязи между «Я» и «Оно» [41].
Одной из наиболее проработанных и полных концепций психологической защиты многим исследователям сегодня представляется структурная теория Роберта Плутчика. Данная концепция предлагает теоретическое обоснование зарождения и функционирования защитных механизмов, дает новое основание для классификации последних и прослеживает связи между отдельными защитными механизмами, типами клинической патологии и видами асоциального поведения. Совместное с Генри Келлерманом исследование эмоциональных процессов привело Плутчика к созданию психоэволюционной теории эмоций, которая и стала основой для построения теоретической модели психологической защиты. Центральная идея всей концепции сводится к тому, что механизмы психологической защиты являются производными эмоций, а структура психологической защиты, по замыслу автора, повторяет структурную модель эмоций. Р. Плутчик выделяет восемь базисных адаптивных реакций (инкорпорация, отвержение, протекция, разрушение, воспроизводство, реинтеграция, ориентация, исследование), которые являются прототипами восьми базисных эмоций (страх, гнев, радость, печаль, принятие, отвращение, ожидание, удивление), сочетание которых дает, по его мнению, весь аффективный спектр. В свою очередь, как уже отмечалось выше, защитные механизмы, являющиеся производными эмоций, классифицируются Р. Плутчиком на базисные (отрицание, вытеснение, регрессия, компенсация, проекция, замещение, рационализация, реактивные образования) и вторичные (к их числу он относит все многообразие прочих защитных механизмов). Онтогенетическая организация и актуальное функционирование механизмов защиты происходит в определенной последовательности – когнитивный, эмоциональный и поведенческий компоненты, и соответственно, эмоция начинается с некоторой инициирующей когнитивной оценки. В свою очередь, установление связи между когнитивной оценкой ситуации и процессом защиты дало основание провести параллель между когнитивными процессами и отдельными видами психологической защиты, определив таким образом не только зависимость актуализации у личности тех или иных защит от особенностей конкретных когнитивных процессов, но и гипотетическую шкалу «примитивности-зрелости» защитных механизмов, которая в порядке возрастания выглядит так: «отрицание-регрессия-проекция-замещение-подавление-реактивные образования-рационализация-компенсация» [45]. В русле данной концепции, людей, которые используют преимущественно зрелые механизмы защиты и способы переработки эмоций, определяют как более эмоционально и личностно зрелых. Как признак зрелости рассматривается эмоциональная гибкость – использование разнообразных психозащит в зависимости от обстоятельств [7].
В основе современных представлений о психологической защите доминируют познавательные теории, которые являются эвристически наиболее ценными, так как психоаналитическая концепция носит отчетливо неоперационный характер и потому не пригодна для эмпирической проверки. Включение защитных механизмов в рамки познавательной теории личности и теории активации дает возможность объединить существующие взгляды и полученные данные. Так, по мнению ряда исследователей, действие защитных механизмов можно обнаружить по нарушению функционирования познавательных структур и падению уровня активации. В частности, основной смысл концепции Станислава Ледера заключается в том, что функция защитных механизмов осуществляется вследствие такого нарушения познавательных процессов, которое вызывает снижение активации. Ханна Гжеголовская механизмы психологической защиты определяет как защитные реинтерпретации, характеризующиеся изменением значения факторов эмоциональной угрозы, собственных черт и ценностей. В основе защитной деятельности, целью которой является снижение тревоги и психического дискомфорта, лежит защита «Я» посредством искажения процесса отбора и преобразования информации. Благодаря этому достигается сохранение чувства соответствия между имеющимися у индивида представлениями об окружающем мире, о себе и поступающей информации. Х. Гжеголовская понимает под защитным механизмом «…познавательный процесс, который характеризуется нарушением восприятия или преобразования информации в случае активации тревожного характера» [6, c. 18]. Вызывает сожаление тот факт, что систематический анализ защитных механизмов с когнитивно-психологической точки зрения пока находится в зачаточном состоянии.
Объяснительный потенциал для явлений, традиционно относимых к защитным механизмам, получил дальнейшее развитие в современной социальной психологии личности в исследованиях Б. Беттельхайма, Г. Горера, Л. Фестингера, Ф. Хайдера, А. Бандуры, Г. Келли и др. В социально-психологических исследованиях Тимоти Шибутани даны описания условий включения психологической защиты, ее целей и функций. В широко известных исследованиях Курта Левина, где природа конфликта выводится из динамики «квазипотребностей» и «барьеров» в «психологическом поле», по существу были описаны различные виды психологических защит как способы «преодоления преград» и «выхода из поля». Поскольку механизмы защиты вышли за рамки чисто защитной функции и рассматриваются как один из универсальных личностных феноменов, важное значение имеют социально-психологические исследования формирования установок и др. [36]
Недостаточная разработанность как самого понятия психологической защиты, так и теоретического аппарата его описания неоднократно отмечалась отечественными исследователями (Ф.В. Бассин, Н.А. Батурин, Л.Р. Гребенников, Е.В. Чумакова, И.Д. Стойков, Г.С. Корытова, А.И. Либин и др.) [1], [2], [9], [35], [31], [14], [17], [20]. Поэтому, прежде чем приступить к рассмотрению специфического содержания психозащитного поведения, следует более детально проанализировать психосемантический смысл и значение таких понятий, как «психологический механизм» и «психологическая защита». Уместно отметить, что понятие «механизм» в науке в целом не имеет устоявшегося однозначного определения, что накладывает определенный отпечаток на его понимание. Согласно толковым словарям одним из значений слова «механизм» является совокупность промежуточных состояний или процессов каких-нибудь явлений. В соответствии с данным значением слова Е.Л. Доценко дает следующее определение понятию «психические механизмы»: «…это целостный набор психических состояний и процессов, реализующий движение к некоторому результату в соответствии со стандартной или часто встречающейся последовательностью» [10, c. 128]. А.А. Налчаджян считает, что «…под психическим механизмом следует понимать структуру определенным образом связанных психологических действий, осуществление которых приводит к специфическому результату; это устойчивая схема психических действий» [23, c. 109]. Соответственно, «психологические механизмы» – это такое понятие, в котором сливаются образно-метафорическое описание и научное представление о внутрипсихических процессах, обеспечивающих эффективность психологического воздействия.
В.Г. Леонтьев отмечал, что «…психологический механизм – это не физиологический или какой-либо иной код побудительного состояния, выраженный в содержательных, образных, понятийных терминах и представлениях. Психологический механизм – это субъективное «описание» или отражение на субъективном уровне тех объективных процессов и явлений, которые обеспечивают взаимодействие человека с окружающей средой» [19, c. 99]. Вместе с тем, любой психологический механизм не следует рассматривать как простую констатацию объективных процессов и явлений. Он представляет определенный этап в последовательном взаимном преобразовании личности и объективных явлений. Психологическим механизмам присуща обособленность, в них отражается взаимосвязь многих звеньев психической системы, обеспечивающей человеческую деятельность и поведение. На этом основании их можно представить как закономерную связь факторов, условий, средств, структур различных отношений и связей, на базе которых возникают направленные побуждения человеческого поведения и деятельности. Важно подчеркнуть, что психологические механизмы являются одной из категорий в описании личности. Под психологическими механизмами подразумеваются специфические образования, которыми оперирует индивид. Проанализировав практику употребления термина «механизм» в психологической литературе, В.В. Никандров предлагает понимать под психологическими механизмами способы осуществления психической деятельности человека на субъектном, личностном, индивидуальном и духовном уровнях. В частности, в качестве примеров психологических механизмов, действующих на личностном уровне, он называет механизмы психологической защиты (вытеснение, отрицание, замещение, сублимация и др.) [24].
Этимология русского слова «защита» достаточно очевидна: создать прикрытие («щит»), препятствующее поражению или нанесению ущерба. Употребляя это слово в обыденных, житейских ситуациях, люди легко улавливают его значение из контекста. В «Словаре современного русского литературного языка» при объяснении значения слова «защита» наиболее часто встречается понятие «угроза». Наличие угрозы указывает на то, что необходимость в защите возникает в условиях присутствия разрушительного вредоносного фактора, неблагоприятных условий существования. В самом широком смысле «защита» – это понятие, обозначающее любую реакцию организма с целью сохранить себя и свою целостность. Однако при попытке дать научное определение возникают определенные трудности, так как это понятие используется в разных областях научных знаний: в психологии, психотерапии, праве, этике, социологии и некоторых других. При этом охватываемая им предметная область каждый раз меняется. Более того, даже в рамках одной науки понятие «защита» применяется для описания разных сторон деятельности субъекта. Поэтому, как отмечает К. Муздыбаев, контекстуальные определения, даваемые обыденным сознанием в повседневной практике, менее уязвимы, чем научные определения, которые должны точно определить объем понятия, установить его содержание, предмет и структуру. Кроме того, надо иметь в виду, что «…ни одно понятие не живет своей автономной жизнью, а приобретает конкретное содержание только в связи с другими коррелятивными понятиями, образуя вместе с ними семантическую систему. При всем различии, существующем между научным понятием и теми значениями, которые термин имеет в общелитературном языке, они тесно сопряжены» [22, c. 5]. Отсюда становится вполне очевидным подход, согласно которому анализ смысловых значений слова «защита» в общелитературном языке может быть положен в основу при характеристике обозначаемого этим термином научного понятия «психологическая защита».
В работах советского периода проблемы, связанные с изучением психологической защиты, определялись причинами социально-историко-политическими. Понятие психологической защиты изначально было однозначно психоаналитическим, а значит буржуазным, идеологически чуждым. Активное неприятие психоанализа, имевшее место в советской психологии, не позволяло исследователям внести заметный вклад в разработку проблемы психологической защиты. Отечественные психологи длительное время принципиально избегали его упоминания как связанного с психоанализом, а значит, ненаучного. В 1950-70-х годах термин «психологическая защита» заменялся понятиями «психологический барьер» (Б.Г. Ананьев), «защитная реакция» (Л.С. Славина), «смысловой барьер» (Л.И. Божович), «компенсаторные механизмы» (В.Н. Мясищев), «защитные стратегии» (В.А. Ташлыков), «невротические защиты» (Б.Д. Карвасарский). В монографии Ф.Е. Василюка психологические защиты вошли в реестр переживаний, а Ф.В. Березиным было введено близкое, но не эквивалентное психологической защите понятие «психическая адаптация» и описаны феномены психической адаптации у людей в сложных и экстремальных условиях [5], [3]. В современной российской психологической литературе по-прежнему встречаются различные термины, касающиеся феномена психологической защиты. Отсутствие понятийной чистоты, терминологический «разнобой», по мнению Л.И. Вассермана и соавторов, вызваны также тем обстоятельством, что «…понимание природы и сущности механизмов психологической защиты в отечественной психологии осложняется неоднозначностью и путаницей в переводе на русский язык оригинальной терминологии иностранных авторов и сложившейся традицией следовать собственной терминологии, нередко рассогласующейся с общепринятой» [6, c. 11]. Е.С. Романова и А.Б. Карпов считают важной причиной теоретической разноголосицы многокачественный и многомерный характер психозащитных явлений. Они отмечают, что к защите полностью применимо высказанное в 1984 году замечание Б.Ф. Ломова о том, что каким бы обстоятельным ни был исследовательский проект, все равно он не может предусмотреть изучение объекта во всех его проявлениях и связях – приходится руководствоваться принципом редукции [26]. Подобное положение обусловливает появление в научной литературе фрагментарных описаний единичных и особенных фактов и затрудняет выделение общего. Кроме того, некоторые механизмы защиты близко соотносятся друг с другом, так, что границы можно провести условно. Таким образом, сегодня среди исследователей нет единой точки зрения ни на степень их соотнесенности друг с другом, ни на их ясные определения, что осложняет выявление инвариантных характеристик защиты.
Представления о психологической защите привлекаются как объяснительные категории в довольно широком кругу психологических теорий отечественной психологии: в рамках теории установки (Ф.В. Бассин), самооценки (В.В. Столин), деятельности (В.В. Аршавский), переживания (Ф.Е. Василюк), отношений личности (Б.В. Иовлев, Э.Б. Карпова). Психические реальности, для объяснения которых привлекаются представления о психологической защите, также разнообразны. Это поведение, как психотическое (Б. В. Зейгарник), так и нормальное (А.Б. Добрович); как феномен сопротивления в психотерапевтическом контакте (В.Д. Вид, В.М. Воловик, Р.А. Зачепицкий). К психологической защите обращаются и для объяснения некоторых состояний психики и сознания, а также причин формирования тех или иных личностных черт [11].
Изучая структурно-функциональную организацию психологической защиты личности, Л.Ю. Субботина разделяет ее на собственно защитные механизмы и состояния защиты и приходит к заключению, что «…психологическая защита – это и свойство, и состояние, и процесс. Но в каждом из этих статусов она имеет свое специфическое содержание и значение. Тот факт, что психологическая защита включает в себя характеристики всех вышеперечисленных категорий, свидетельствует о ее более высокой системной организации» [32, с. 29]. В соответствии с концептуальной моделью защитно-совладающего поведения личности, предлагаемой Г.С. Корытовой, психологическая защита функционирует в рамках структурно-уровневой системы защитно-совладающего поведения личности, состоящей из большого количества элементов: неосознаваемых механизмов психологической защиты и осознанных механизмов совладания (поведенческих копинг-стратегий, личностных и средовых копинг-ресурсов), связанных между собой отношениями иерархии и выступающих системами низшего порядка по отношению к интегративной системе психологической защиты и совладания [16].
При семантическом обзоре имеющихся публикаций, затрагивающих феноменологию психологической защиты и ее онтологическую структуру, выстраивается целая понятийная система статусных определений, в которую входят следующие толкования этого явления:
- «психическая защита» как системное свойство психики (И. Д. Стойков);
- «психологическая защита» как свойство личности (В.М. Воловик, Е.Л. Доценко, Б.Д. Карвасарский, В.А. Ташлыков, А. Фрейд);
- «механизмы психологической защиты» или «защитные механизмы» как конкретные способы реализации психологической защиты (К. Перри, Е.С. Романова, Л.Р. Гребенников);
- «защитный процесс» или «защитная деятельность» как процесс использования механизмов защиты (А.А. Налчаджян);
- «формы психологической защиты» или «стиль защиты» как защитные проявления и защитные действия, как преобразователи травмирующей информации (Р. М. Грановская);
- «защитная стратегия», «защитная тактика» или «стиль защиты» как индивидуальная, закрепленная в онтогенезе, устойчивая система защитных действий (Е. Т. Соколова);
- «психологическая защита» как особый способ разрешения внутриличностных конфликтов и психологической регуляции поведения в эксквизитных ситуациях (Ф.В. Бассин, Э.И. Киршбаум, А.И. Еремеева);
В предлагаемых определениях имеющиеся расхождения не выглядят критическими. В подавляющем большинстве проводимых исследований разведение обозначенных выше явлений и понятий не имеет принципиального значения, поэтому практически все авторы допускают их синонимичное использование, применяя для обобщения термины «психологическая защита», «механизмы психологической защиты», «защитные механизмы», «защитный процесс», «защитное поведение». Во многих публикациях понятие «психологическая защита» подразумевает под собой «механизмы Эго-защиты» («Egodefensemechanisms» в терминологии З. Фрейда) и используется ввиду большой распространенности этого термина в отечественной литературе [35]. Широкое употребление понятия защитного механизма порождает ряд проблем и в первую очередь такую: можно ли назвать операциональным понятие, которое объединяет столь различные действия. Чтобы внести ясность относительно обозначенных понятий, необходимо развести интенциональные и операциональные аспекты. Психологическая защита – это специальная регулятивная система стабилизации, направленная на устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. В широком смысле данный термин употребляется для обозначения защитного поведения, устраняющего психологический дискомфорт, от коего могут сформироваться негативные черты личности, появиться «ложные», замещающие деятельности, измениться система межличностных отношений. В узком смысле термин употребляется для обозначения специфического изменения содержания сознания как результата функционирования защитных механизмов.
Общепринятого определения «психозащитное поведение» на сегодняшний день не существует, каждое из психологических направлений выделяет в понятии свои особенности. В.В. Соложенкин отмечал, что эти различия лежат не в общей оценке этого феномена, а в преимущественном рассмотрении той или иной его стороны [30]. Одни исследователи делают акцент на то, каковы механизмы, с помощью которых происходит психологическая защита, другие описывают прежде всего то, для чего это делается. От позиции исследователя зависит вывод: к чему приводит психологическая защита, что она создает. Здесь возникает некоторая терминологическая проблема: слово «защита» как бы говорит, что это механизм, однозначно полезный для человека. Поэтому одной из причин, по которой происходит чисто терминологическое разделение этого феномена, является стремление уйти от однозначности в понятии успешности и полезности психологической защиты.
В литературе последних десятилетий все чаще появляются идеи об осознанном использовании защитных механизмов. Практически все современные исследователи, изучающие проблему защитного поведения, едины во мнении, что для описания осознанного использования мер психологической защиты целесообразнее применять другое, более адекватное понятие «копинг» (от англ. tocope - «совладать»). Первоначально понятие «копинг» (син. «совладание», «преодоление») использовалось в психологии стресса и было определено как сумма когнитивных и поведенческих усилий, затрачиваемых индивидом для ослабления негативного влияния стресса. Разработанная Ричардом Лазарусом и Сьюзан Фолькман в 1984 году когнитивная теория стресса и копинга позволяет четко представить структуру копинг-процесса, направленного на регулирование транзакций между человеком и средой, влияющими друг на друга. Согласно их представлениям, структура копинг-процесса включает: 1) восприятие стресса; 2) когнитивную оценку; 3) выработку стратегии преодоления; 4) оценку результата действия. Функционирование копинг-процессов предполагает включение когнитивных, моральных, социальных и мотивационных структур личности в процесс совладания с проблемой. В случае неспособности личности к адекватному преодолению проблемы включаются дезадаптивные защитные механизмы, способствующие пассивной адаптации. Иначе говоря, копинг и психологическая защита функционируют на основании одинаковых эго-процессов, но являются разнонаправленными механизмами в преодолении проблем [42].
Таким образом, и в происхождении термина, и в современной трактовке содержание понятия «копинг» включает совокупность процессов, суть которых состоит в достижении адаптации к стрессу, контроле над ним, сохранении деятельности на его фоне. При этом имеется в виду деятельность личности, направленная на поддержание баланса между требованиями среды и ресурсами, удовлетворяющими этим требованиям. Соответственно, целенаправленное поведение личности с целью устранить или уменьшить интенсивность вредного воздействия стресса обозначается понятием копинг-поведение. В этом виде поведения происходит развитие индивидуальных навыков справляться с ситуацией определенным образом (копинг-стратегий), основанных на ресурсах личности и среды (копинг-ресурсы), результатом взаимодействия которых и является копинг-поведение. Копинг-стратегии понимаются как способы приспособления и управления стрессом, а копинг-ресурсы определяются относительно стабильными характеристиками среды и личности, способствующими успешному преодолению стресса конкретной личностью [47].
Приведенные выше определения психологической защиты позволяют очертить концептуальную область этого понятия, вычленить его структурные элементы и их связи. С позиций субъектно-деятельностного подхода под психологической защитой будем понимать психическую активность, направленную на предупреждение и редукцию последствий психотравмирующих воздействий и отрицательных эмоций, проявляющихся во взаимодействии субъекта с его окружением. Это понятие может быть квалифицировано как родовое по отношению к видовому понятию «механизм психологической защиты», используемому для обозначения преимущественно неосознанно функционирующих способов поддержания интрапсихической стабилизации и адаптации индивида к различного рода ситуациям, возникающим вследствие нарушения равновесия личности и окружающей среды. Опираясь на представленные определения, психозащитное поведение будем рассматривать как систему регуляторных механизмов и действий, нацеленных на уменьшение или устранение любого изменения, угрожающего цельности и устойчивости биопсихологического индивида [15].
Показательно, что среди многочисленных теорий психологической защиты нет единой, систематизированной и обобщающей концепции. В вопросе о механизмах психологической защиты остается много неясных аспектов, по поводу которых высказываются разноречивые суждения. Также среди современных исследователей нет единства ни в их классификации, ни в определении их количества, ни даже в их названиях, особенно в русском переводе. Не меньше сложностей встречает попытка исследователей определить специфическое содержание конкретных механизмов психологических защит. Как известно, одним из косвенных показателей научной состоятельности тех или иных теоретических положений может служить возможность сведения вводимых описательных или объяснительных категорий в единую систему типологии с четкой логической структурой. В истории психологических исследований можно выделить несколько подходов к осуществлению систематизации и классификации защитных механизмов личности. Первая из таких попыток, как отмечалось выше, принадлежит А. Фрейд (1936). Следуя традициям психоанализа, она обращается к подробному рассмотрению конкретных ситуаций, вызывающих защитные реакции, расширяя тем самым и без того достаточно запутанный перечень защитных механизмов личности [33]. Не претендуя на исчерпывающий и систематический подход, А. Фрейд, как уже отмечалось выше, дала детальное описание базисных механизмов психологической защиты, одновременно отмечая, что существуют и другие приемы защиты. Дискуссия о численности отдельных и самостоятельно существующих защитных механизмов ведется по сей день. После классической работы А. Фрейд в зарубежной литературе широкое распространение получили классификации, построенные на основе идеи о смежности-полярности механизмов защиты и на разной степени их примитивности. Многими отечественными исследователями также предпринимались неоднократные попытки построения классификаций защитных механизмов на тех или иных основаниях. В частности, Р. Лазарус создал классификацию психозащитных механизмов, выделив в одну группу симптоматические техники (употребление алкоголя, транквилизаторов, седативных препаратов и т.п.), а в другую – так называемые внутрипсихические техники когнитивной защиты («идентификация», «подавление», «отрицание», «реактивные образования», «проекция», «рационализация») [41]. Рассмотрев специфическую сеть взаимосвязей между различными уровнями личности: уровнем эмоций, психологической защитой и диспозицией авторы психоэволюционной теории эмоций Р. Плутчик и структурной теории личности Г. Келлерман в качестве базисных выделили восемь биполярных между собой защит («вытеснение» и «замещение», «формирование реакции» и «компенсация», «проекция» и «отрицание», «рационализация» и «регрессия»), которые развиваются в соответствии с восемью базовыми эмоциями. Эти восемь защит были отнесены к основному типу. Кроме них, по мнению исследователей, существуют механизмы защиты другого типа, участвующие главным образом в формировании черт характера, так называемые идентификационные защиты. Личность может пользоваться любой комбинацией механизмов защиты, но все защиты в своей основе имеют механизм подавления, который первоначально возник для того, чтобы победить чувство страха [45].
В исследованиях Р. Плутчика и его коллегбыло показано, что шкала «примитивности – зрелости» психологических защит определяется хронологическим порядком возникновения в онто- и филогенезе психических процессов, ответственных за ту или иную защиту. Так, процессы ощущения, восприятия и внимания (невидение, нераспознавание информации) несут ответственность за перцептивные защиты. В первую очередь, это «отрицание» и «регрессия», а также их аналоги. Защиты, связанные с процессами памяти, а именно с забыванием информации («вытеснение», «подавление»), имеют более высокий ранг по вышеобозначенной шкале. Авторы не дают им видового названия, но по аналогии, как считает Л.Р. Гребенников, их можно было бы назвать мнемическими защитами [9]. Наконец, процессы мышления и воображения отвечают за наиболее сложные и зрелые виды защит, связанные с переработкой и переоценкой информации («рационализация», «компенсация»). При этом большинство защитных механизмов занимает как бы промежуточное положение между всеми тремя вышеобозначенными группами, так как информация может быть частично воспринята, частично забыта и частично переоценена. Наиболее примитивные психозащитные механизмы («отрицание», «регрессия», «проекция») формируются в онтогенезе довольно рано и функционируют без учета сознания, тогда как «реактивные образования», «компенсация» и «рационализация» появляются на более ранних этапах онтогенетического развития и соответствуют более высокому уровню развития личности [7].
В. Я. Сёмке отмечает, что степень зрелости или примитивности психологических защит во многом определяется уровнем личностного расстройства – невротического, патохарактерологического или психотического. Так, для невротической личности свойственна опора на зрелые защиты («вытеснение», «реактивное образование», «изоляция», «рационализация») при достаточно сохранном контакте с реальной действительностью, отчетливым чувством идентичности. Для психопатических натур, характеризующихся снижением критики к своему поведению при сохранном ощущении реальности, предпочтительно использование примитивных защит, таких как «идентификация», «отрицание», «регрессия», «агрессия», «зависимость». Для психотической личности свойственна внутренняя дезорганизованность с использованием дорациональных и довербальных форм защиты («отрицание», «уход в фантазии», «расщепление», «диссоциации»), призванных предохранить индивида от архаического страха, базирующегося на магических представлениях. К перечню зрелых защитных способов В.Я. Сёмке добавляет еще один, который относится к изучению нормы, а не патологии. Речь идет о трансформации инстинктивных целей посредством защитного механизма «сублимация» [29].
Б.Д. Карвасарский предложил наиболее распространенные механизмы психологических защит представлять в виде нескольких групп. Первую группу составляют психологические защиты, которые объединяет отсутствие переработки той информации, которая вытесняется, подавляется или опускается. Близкими к ним считаются способы перцептивной защиты, состоящие в реакциях автоматического невосприятия болезненного расхождения поступающей или имеющейся информации. Вторая группа психологических защит связана с преобразованием, искажением содержания мыслей, чувств или поведения, например, при помощи «рационализации», «интерпретации», «смещения» или «проекции». Третья группа способов психологических защит включает механизмы разрядки отрицательного эмоционального напряжения. К ним авторы относят механизм реализации в действии, при котором активизируется экспрессивное поведение, что, по их мнению, может составлять основу агрессии и др. Последняя группа содержит манипулятивные механизмы психологической защиты типа «регрессии», «фантазирования» или «ухода в болезнь» с целью уменьшения тревоги и ухода от требований реальной жизни [25].
Анализируя сложившееся положение дел в области типологии защитных механизмов личности, следует констатировать, что практически невозможно выделить и теоретически обосновать какое-то единое основание для их классификации. С одной стороны, это обусловливается тем, что среди многочисленных теорий психологической защиты нет обобщающей концепции, а с другой – тем, что среди современных исследователей нет единства в определении их количества. Ф. Е. Василюк утверждает: «…надежда рано или поздно отыскать исчерпывающий набор защитных «первоэлементов» иллюзорна» [5; c. 74]. Н. А. Благовещенский по данному поводу замечает: «Этот список, наверное, был бы бесконечным, так как нет предела разнообразию человеческих влечений для «Эго» по тем или иным причинам неприемлемых» [4, с. 51]. Описанию психозащитных механизмов сегодня посвящено большое количество работ, в которых эти механизмы иллюстрируются разнообразными, преимущественно клиническими примерами из практики пограничных состояний. «Однако типология этих механизмов, – констатирует Ю. С. Савенко, – разработана еще явно недостаточно и произведена с самых различных и не удовлетворяющих нас теоретических позиций» [28, c. 622].
В русле предпринятого обзора имеющихся публикаций вырисовывается довольно неоднородная, разнообразная и специфичная номенклатура защитных механизмов. Для создания единой классификации предлагаются различные варианты, используются различные критерии и основания систематизации психологических защит. При этом попытки систематизации механизмов психологической защиты в целом идут по сходному пути: большинство из них не исходят из некоторой концепции структуры личности, задающей критерии и основания измерения, а решают обзорные задачи, следуя за имеющимися в психологической литературе описаниями различных процессов и механизмов психологической защиты. Более пристальное рассмотрение психологических защит – особенно в аспекте практической работы – вскрывает их очень плотную взаимозависимость и взаимопревращение. Вместе с тем, следует заметить, что несмотря на то, что выделенные виды психологических защит в таком случае с трудом дифференцируются, их концептуальное различие позволяет лучше понимать феноменологию психологических защит и психозащитного поведения.
В отечественной психологии защитные явления рассматриваются как с общепсихологических позиций, так и в прикладном значении. Приоритет в постановке проблемы психологической защиты в нашей стране принадлежит Ф. В. Бассину. Начиная с его статьи «О силе «Я» и психологической защите» (1969) делаются попытки переосмыслить с позиций «материалистической психологии» и ее методологического аппарата теоретические представления психоанализа. Заслуга Ф. В. Бассина в том, что он отнесся к явлению психологической защиты не как к научному артефакту психоанализа, а как к реально существующему психическому феномену, имеющему право и операциональные возможности научного исследования. Выступая на Тбилисском международном психологическом симпозиуме в 1978 году он сказал: «В условиях уже близящегося к завершению, неимоверно обогатившего нас знаниями ХХ века, вряд ли можно сколько-нибудь серьезно думать, что теория активности человека, его взаимоотношений с окружающим его миром, с социальными коллективами, в которые он включен, не требует обращения к идеям типа «психологическая защита»» [1, c. 99].
Широких и систематических исследований защитного поведения с выходом на практические, значимые для психологической практики результаты, в отечественной психологии выполнено мало. Исследователи, разрабатывающие данную проблему, чаще обсуждают, а не изучают психологическую защиту на практике и не обобщают полученные знания. К числу немногих исключений следует отнести диссертационные исследования 1990 – 2000-х годов – Е. Б. Клубовой, Г. В. Грачева, Л. Р. Гребенникова, С. А. Ошаева, И. Д. Стойкова, Л. Ю. Субботиной, Е. В. Чумаковой и др. [8], [9], [15], [31], [32], [35]. При этом большинство из них были выполнены в рамках клинических и медико-психологических проблем, хотя такая потребность несомненна во всех сферах жизнедеятельности. Неразработанность многих вопросов, касающихся психологической защиты, по мнению Е.С. Романовой и Р.Л. Гребенникова, объясняется сложностью самого объекта исследования, в связи с чем исследователям приходится руководствоваться принципом редукции. Защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии, кроме того, наблюдения за результатами их функционирования осложняются тем, что реальные стимулы и реакции могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве. Все это и обусловливает доминирование в научной литературе по данной проблеме фрагментарных описаний единичных и особенных фактов и затрудняет выделение общего [27]. И.М. Никольская и Р.М. Грановская считают, что трудности практического изучения психологической защиты обусловлены тем, что однозначно не определены многие стороны и закономерности этого психического явления, что в свою очередь порождает большое количество терминологических неточностей и проблему сопоставимости данных, полученных в разных исследованиях [7]. Аналитический обзор отечественной литературы по проблеме психологической защиты позволил Э.И. Киршбауму и А.И. Еремеевой выделить несколько причин, по которым столь противоречиво определялся статус психологической защиты как предмета научных исследований и практики. Во-первых, как научный факт явление психологической защиты впервые было зафиксировано в парадигме психоаналитической концепции, а отношение к ней в академической науке, в том числе и в отечественной, неоднозначно. Отрицательная оценка фрейдизма в советской психологии привела к вытеснению из сферы научного познания реальных психических явлений, заслуга в открытии которых принадлежала психоанализу. Только в конце 60-х годов в советской психологии за психоанализом стали признавать способность решать психологические проблемы, которые ускользали от внимания других научных школ и направлений. Такая же судьба ожидала и проблему защитных механизмов психики [13]. В частности, Б.Ф. Ломов в 1984 г. указывал на то, что в метафорических психоаналитических описаниях закономерностей функционирования психического содержатся «зерна объективной истины» [21].
Понятие психологической защиты обладает большой объяснительной силой при изучении патогенеза психических и психосоматических заболеваний. Начиная с 90-х годов ХХ в. на обширном и разнообразном клиническом материале сотрудниками лаборатории клинической психологии и отделений Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева (Л.И. Вассерман, О.Ф. Ерышев, Б.Д. Карвасарский, Е.Б. Клубова, Н.Н. Петрова, М.И. Савельева, А.В. Штрахова, А.М. Ялов и др.) проводилось изучение особенностей механизмов психологической защиты у различных категорий больных. Изучение механизмов психологической защиты в рамках клинико-психологических исследований позволяет заключить, что защитное поведение обеспечивает регулятивную систему стабилизации личности, направленную на уменьшение тревоги, неизбежно возникающей при осознании конфликта или препятствия к самореализации в виде той или иной формы патологии здоровья [6]. Подводя итоги обзора медико-психологических исследований защитного поведения, можно констатировать, что в настоящее время в отечественной клинической психологии эволюция взглядов относительно подхода к целостному пониманию больного и проведению дифференцированной психотерапии сопровождается перемещением акцента от признания важности личностных черт к учету патологических адаптивных механизмов личности, в частности, психологической защиты. Одновременно происходит дальнейшее смещение интереса в сторону изучения механизмов психологической защиты, связанных со здоровыми положительными сторонами личности больного, направленными на активное разрешение патогенной ситуации и устранение эмоционального напряжения – обучение пациента совладающему копинг-поведению.
Выше уже отмечалось, что термин «психологическая защита» давно вышел за пределы породившего его психоанализа. При этом исходная идея («что-то защищается от чего-то») в различных направлениях каждый раз получает новое содержательное наполнение. Кроме того, по мнению А.У. Хараша, понятие психологической защиты оказалось перенесенным в другой онтологический контекст: из события внутрипсихического оно превратилось также в событие межличностное и даже в межгрупповое [34]. Учитывая определенные терминологические различия в понимании термина «психологическая защита», Г.В. Грачев предлагает различать психологическую защиту в традиционном представлении, которая обозначается как внутриличностная психологическая защита, и защиту от внешних воздействий и ее конкретные проявления – межличностную, индивидуальную и групповую, которые можно объединить в понятие «социально-психологической защиты». Он сосредотачивает внимание на выделении основных уровней и направлений функционирования психологической защиты, которые могут дать представление о ее системном характере [8]. Изучение механизмов групповой психологической защиты является сегодня чрезвычайно актуальным для психологической науки. Современные исследователи (Е.Л. Доценко, Ю.Б. Захарова, А.Б. Карпов, Е.С. Романова, В.А. Штроо), разрабатывающие проблемы механизмов социально-психологической защиты, указывают на их регулятивную роль в системе стабилизации личности при возникновении психотравмирующих переживаний, во многом определяющих защитное поведение личности [10], [12], [26], [37]. Сложный характер проблемы исследования защитных механизмов оставляет нерешенным вопрос о «доказательности» эмпирических результатов об обнаружении защитных механизмов групповой динамики как самостоятельного социально-психологического феномена. Ответы на этот и другие, связанные с ним вопросы, можно получить лишь в результате создания гипотез, направленных на углубленное комплексное изучение феномена психологической защиты и разработку новых методов их эмпирической проверки.
В заключение следует констатировать, что в настоящее время известно достаточно большое количество попыток интеграции значительной части теоретического и эмпирического знания о психологической защите в единую концепцию, однако не все из них можно считать удачными. Обзор литературы по исследуемой проблеме позволяет сделать вывод, что она пережила период активного развития породившей ее теоретической концепции, была творчески переосмыслена и развита в иных научно-психологических подходах и по-прежнему привлекает к себе внимание исследователей. За долгие годы изучения защитных механизмов со времен классического психоанализа знания об их функционировании существенно усложнились и обогатились, однако говорить о единодушии исследователей и полной ясности в данной области преждевременно. Практически все научные школы, стоящие на самых разных позициях в отношении психики человека, так или иначе, использовали это понятие, впервые зародившееся в недрах ортодоксального психоанализа. В вопросах о механизмах психологической защиты и психозащитного поведения по-прежнему остается много неясных аспектов, по поводу которых высказываются разноречивые суждения. Этот факт говорит о том, что в настоящее время наблюдается методологический кризис в развитии научного знания о психологической защите, являющейся одним из базисных понятий в психологии человека, своеобразным универсальным феноменом, который монтируется во все психологические картины мира и научные представления о природе человеческой психики.
Литература
1. Бассин Ф.В. О некоторых современных тенденциях развития теории бессознательного: установка и значимость // Бессознательное: природа, функции и методы исследования. – Тбилиси, 1985. – С. 89-99.
2. Батурин Н.А. Проблема «защитных механизмов» и переживание неудачи // Тезисы докладов конференции Уральского отделения общества психологов / Науч. ред. В.С. Мерлин. – Пермь, 1988. – С. 72-74.
3. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. – Л.: Наука, 1988. – 270 с.
4. Благовещенский Н.А. Психоанализ педагогического процесса. – СПб.: Символ-Плюс, 2010. – 224 с.
5. Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. – М.: Изд-во МГУ, 1988. – 200 с.
6. Вассерман Л.И., Ерышев О.Ф., Клубова Е.Б. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля: метод. пособие. – СПб.: Изд-во Психоневрол. ин-та им. В.М. Бехтерева,1999. – 49 с.
7. Грановская Р.М. Психологическая защита у детей. – СПб.: Речь, 2010. – 340 с.
8. Грачев Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: теория и технология психологической защиты: дис. … д-ра психол. наук. – Москва, 2006. – 360 с.
9. Гребенников Л.Р. Механизмы психологической защиты: генезис, функционирование, диагностика: дис. … канд. психол. наук. – Москва, 1994. – 202 с.
10. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: Феномены, механизмы и защиты. – СПб.: Речь, 2013. – 304 с.
11. Журбин В.И. Понятия психологической защиты в концепциях З. Фрейда и К. Роджерса // Вопр. психол. – 1999. – № 5. – С.14-22.
12. Захарова Ю.Б. О моделях психологической защиты на уровне межгруппового воздействия // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. – 1991. – № 3. – С. 11-17.
13. Киршбаум Э.И. Психологическая защита. – М.: Смысл, 2005. – 175 с.
14. Корытова Г.С. Защитно-совладающее поведение в педагогической деятельности : монография. – Улан-Удэ : Изд-во Бурятского госуниверситета, 2006. – 307 с.
15. Корытова Г.С. Защитно-совладающее поведение субъекта в профессиональной педагогической деятельности : дис. … д-ра психол. наук. – Иркутск, 2007. – 533 с.
16. Корытова Г.С. Защитное и совладающее поведение личности: теоретические основания. – Улан-Удэ : Изд-во Бурятского госуниверситета, 2006. – 292 с.
17. Корытова Г.С. Эмоциональное выгорание в профессиональной педагогической деятельности: защитно-совладающий аспект // Вестник Томского государственного педагогического университета. – 2013. – №5 (133). – С. 175-181.
18. Костандов Э.А. О физиологических механизмах «психологической защиты» и безотчетных эмоциях // Бессознательное: Природа. Функции. Методы исследования. – Тбилиси: Мецниереба, 1978. – С. 635-651.
19. Леонтьев В.Г. Мотивация и психологические механизмы ее формирования. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2011. – 264 с.
20. Либин А.В. Дифференциальная психология: на пересечении европейских, российских и американских традиций. – М.: Генезис, 2010. – 549 с.
21. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. – М.: Наука, 1984. – 444 с.
22. Муздыбаев К. Психология ответственности. – Л.: Наука, 1983. – 240 с.
23. Налчаджан А.А. Социально-психическая адаптация личности: формы, механизмы, стратегии. – Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1988. – 262 с.
24. Никандров В. В. Экспериментальная психология. – СПб.: Речь, 2013. – 480 с.
25. Психотерапевтическая энциклопедия / под ред. Б.Д. Карвасарского. – СПб.: Питер, 2009. – 752 с.
26. Романова Е.С. Современные представления о механизмах психологической защиты: обзор литературы // Российский психиатрический журнал. – 2003. – № 6. – С. 67-72.
27. Романова Е.С. Механизмы психологической защиты: Генезис. Функционирование. Диагностика. – Мытищи: Талант, 1996. – 139 с.
28. Савенко Ю.С. Проблема психологических компенсаторных механизмов и их типология // Проблема клиники и патогенеза психических заболеваний / под ред. С. Ф. Семенова. – М., 1994. – С. 95-112.
29. Сёмке В. Я. Невротические стили и психологические защиты // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. – 2012. – № 3 (25). – С. 7-12.
30. Соложенкин В.В. Психологические основы врачебной деятельности. – М.: Академический проект, 2013. – 304 с.
31. Стойков И.Д. Анализ защитных проявлений личности: дис. … канд. психол. наук. – М., 1996. – 160 с.
32. Субботина Л.Ю. Структурно-функциональная организация психологической защиты личности: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Ярославль, 2007. – 46 с.
33. Фрейд А. «Эго» и механизмы защиты: пер. с англ. / А. Фрейд. – М.: Эксмо, 2013. – 252 с.
34. Хараш А.У. Личность в общении // Общение и оптимизация совместной деятельности. – М., 1997. – С. 30-41.
35. Чумакова Е.В. Психологическая защита личности в системе детско-родительского взаимодействия: дис. … канд. психол. наук. – СПб., 2008. – 184 с.
36. Шибутани Т. Социальная психология: пер. с англ. – М.: Прогресс, 1968. – 535 с.
37. Штроо В.А. Защитные механизмы: от личности к группе // Вопр. психол. – 1998. – № 4. – С. 54-61.
38. Brenner Ch. Defense and Defense Mechanisms. – New York: PQ, 1991. – 528 p.
39. Cramer P. Defense Mechanisms in the Analytic and Interrogative Personality Configuration // J. of Сonsult. Clinic. Psychol. – 1998. – Vol. 56. – № 4. – P. 610-616.
40. Fulde E. Coping Strategies and Defense Mechanisms and their Relevance for the Recovery after Discectomy // J. of Psychosomatic Research. – 1995. – V. 39. – № 7. – P. 819-826.
41. Lazarus R. S. Psychological Stress and the Coping Process. – N.Y.: McGrow–Hill, 1986. – 173 p.
42. Lazarus R. S., Folkman S. Coping and Adaptation // The Hand Book of Behavioral Medicine. – 1984. – N.Y.: Gilford. – P. 282-325.
43. Laplanche J., Pontalis J. B. The Language of Psycho-Analysis. – N.Y.: Norton, 1984. – 528 p.
44. Perry J. C. The Qualification and the Quantification of Defense Mechanisms. – N.Y.: MPD, 2000. – 187 p.
45. Plutchik R. A Structural Theory of Ego Defenses and Emotion // Emotions in Personality and Psychopathology. – N.Y.: Plenum Publishing, 1989. – P. 229-257.
46. Vaillant G. E. Ego Mechanisms of Defense. – Washington: American Psychiatric Association, 2002. – 338 p.
47. Zeidner M., Hammer A. Life Events and Coping Resources as Predictors of Stress Symptom // Pers. Individ. Diff. – 1999. – V. 11. – № 7. – P. 693-703.
Корытова Галина Степановна – доктор психологических наук, профессор кафедры психологии личности ФГБОУ ВПО «Томский государственный университет»
e-mail:
Корытова Г.С. Психологическая защита: концептуализация и понятийно-типологический анализ. [Электронный ресурс] // Прикладная психология и психоанализ: электрон. науч. журн. 2015. N 2. URL:http://ppip.idnk.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.