Погодин И.А. (г. Минск, Беларусь)
СУЩНОСТЬ И ОСОБЕННОСТИ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕХНИКИ В ПСИХОТЕРАПИИ ПЕРЕЖИВАНИЕМ
УДК 159.923
Аннотация. Статья содержит детальное описание практики сопровождения и развития процесса переживания в рамках диалогово-феноменологического подхода. Автор подробно описывает механизмы и средства, посредством которых практикующий психотерапию переживанием специалист может восстановить и поддержать в развитии процесс переживания. В некотором роде предлагается «технологическая карта» процесса психотерапии. Отдельное место в работе отводится специфике формирования профессиональных навыков сопровождения переживания у практикующих психотерапевтов.
Ключевые слова: диалогово-феноменологическая психотерапия, переживание, феноменологическая редукция, присутственный контакт, self-процесс, витальность, феномен-инновация, концепция.
В настоящей статье я собираюсь сфокусировать наше с вами внимание на процессе, благодаря которому диалогово-феноменологический психотерапевт поддерживает процесс переживания. Этот разговор мне представляется особенно важным постольку, поскольку переживание выступает главной целью соответствующей психотерапевтической модели. До сих пор в более ранних работах я довольно много говорил о сущности переживания, а также его специфике и особенностях понимания в рамках диалогово-феноменологического подхода. Но вопрос техники психотерапии детально развернут не был. Этой работой я хочу восполнить пробел в описании практики психотерапии переживанием и представить вашему вниманию подробную «технологическую карту» сопровождения процесса переживания.
«Феноменологические мостики» в динамике переживания
Феномены в поле никогда не существуют изолированно друг от друга. Они находятся в тесной взаимосвязи. Более того, феноменологический полевой процесс не создается феноменами, а сам формирует их. Поэтому, несмотря на то, что феномены и феноменологическая динамика суть неотъемлемые процессы, сам полевой динамический принцип первичен по отношению к отдельным феноменам. По этой причине делать ставку в процессе психотерапии на каком бы то ни было отдельном феномене является тупиковой по своей сути терапевтической тактикой. Внимание терапевта должно быть направлено на суть полевой динамики, а не на ее содержание. Я рефреном во многих работах повторяю этот тезис, поскольку он является основополагающим для понимания сущности психотерапии переживанием.
По этой причине сам опыт, релевантный переживанию, нельзя рассматривать в качестве изолированных друг от друга феноменов. И это имеет отношение не только к принципам построения терапевтических интервенций, которые формируются не на отдельном феномене, а на целостном контексте. Несмотря на то, что суть терапевтического метода феноменологическая, в фоне у нас присутствует весь контекст или, говоря словами Мартина Хайдеггера, явление. Напомню что, по мнению Хайдеггера, феномен и явление связаны друг с другом очень тесно – по определению, феномен, это «само-по-себе-кажущее» [5]. Иначе говоря, это способ, которым демонстрирует себя в поле явление. Поэтому при построении терапевтических интервенций в терапии переживанием стоит учитывать явление, находящееся в фоне. Это, кстати говоря, еще один способ «добывания» феноменов-инноваций в процессе переживания. Так, стыд как феномен обычно не существует отдельно от образа себя как нелепого, смешного, ничтожного или пр., а также от телесных реакций в виде гиперемии, втянутой в шею головы, потоотделения, желания «провалиться сквозь землю», фантазий о том, что окружающие смеются надо мной или осуждают меня и пр. И это очень важно по нескольким причинам. Одна из основных – это возможность для появления новых феноменов-инноваций в результате «перекидывания мостиков» между одним классом феноменов и другим. В некотором смысле эти «мостики» как педали «психотерапевтического велосипеда» на которые в процессе психотерапии нажимает терапевт. Немного подробнее об этом.
Сказанное имеет огромное значение для психотерапии при одном условии – если полевая динамика определяется переживанием. При концептуальном обеспечении динамики поля мы скорее имеем дело с более или менее устойчивой структурой, в которой все феномены соответствуют друг другу и уже передали контрольный пакет своей витальности концептуальным связям. Поэтому при появлении одного из феноменов поля вместе с ним пакетом поставляется целостный устойчивый контекст, в котором вряд ли найдется место для феноменов-инноваций. Сами по себе феномены уже не обладают выраженной витальной энергией, следовательно, ожидать от них изменений просто не приходится. Совсем иное дело, когда в поле в процессе переживания прорывается феномен-инновация, обладающий собственной витальностью, сфокусированной и насыщенной психологическим присутствием и актом выбора. Он в состоянии, будучи эффективно использованным в терапии, инициировать важную психологическую динамику. Поскольку переживание это процесс витализации Жизни, разместившись в присутственном контакте, он как будто передает свою энергию как эстафету новому феномену, который под влиянием естественной валентности появляется в поле.
Условием для этого является чувствительность терапевта, высокая способность к осознаванию и любопытство «из живота» к более широкому контексту поля, в котором существует актуальный для переживания феномен. (Я предлагаю дифференцировать любопытство, которое появляется из текущей концепции, коих много в любой актуальной ситуации, и «чистое» любопытство, которое порой довольно неожиданным образом рождается в поле. Оно в тот или иной момент как будто захватывает вас витальностью – именно витальностью, а не сильными эмоциями, которые скорее указывали бы на концептуальный характер вашего любопытства).
Например, вам становится любопытно, каким человек видит себя и окружающих, когда переживает стыд или злость, или какие интенции возникают в его теле, когда он видит своего собеседника и чувствует отвращение и пр. Репертуар такого рода векторов, дающих возможность сделать следующий шаг в переживании если не безграничен, то, по крайней мере, огромен. В результате такого любопытства актуальный феномен, аккумулировав в себе как в фигуре большой объем витальности поля, как будто передает эстафету, а вместе с ней и большую или меньшую часть витальности новому феномену, тем самым обеспечивая динамику ситуации.
При этом если большая часть витальности передается новому феномену, он занимает место фигуры, предыдущий же феномен начинает выполнять функцию фона, придавая новому феномену его значение для процесса переживания и жизни человека. Но может быть и несколько отличная динамика – несмотря на важность появившегося в процессе переживания феномена, ему передается лишь часть витальности поля. В этом случае прежний феномен по-прежнему оказывается контекстоформирующим, оставаясь фигурой на фоне, составной частью которого становится новый феномен. И в том, и в другом случае контекст поля меняется. Соответственно меняется и смысл ситуации, что способствует рождению нового или новых феноменов-инноваций в результате все тех же актов любопытства и выбора. И этот процесс продолжается бесконечно, поскольку процесс переживания заканчивается лишь со смертью человека – смертью физической или психологической.
Для удобства сегментирования феноменологического потока можно вполне пользоваться гениальным изобретением основателей гештальт-терапии Пола Гудмена и Фрица Перлза, проявившегося в теории self. Представьте себе, что self представляет собой некий мощный поток наподобие воды в реке, текущий мощно, но непредсказуемо (в случае переживания) или совершенно предсказуемо (в случае трансформации в self-парадигму). В любом случае довольно схематично этот поток можно разделить на три сильных течения, бьющих вперед, перемешиваясь друг с другом. Лишь с условностью мы можем теперь выделить в общем потоке эти три составляющие. Но если присмотреться еще внимательнее, эти три течения – id, ego и personality – вовсе не так однородны, как могло показаться сразу.
Внутри id-потока, например, можно выделить и чувства, и телесные ощущения, и некоторые телесные интенции, которые еще не развернуты в полной мере в теле, и формирующиеся потребности, которые очень скоро мы готовы будем назвать и пр. Таким образом, представлена каждая из составляющих этого феноменологического потока. Теперь при ближайшем рассмотрении становится очевидным, что видимый нами феноменологический поток поля соткан вовсе не из трех течений, но по крайней мере, из десятков небольших ручейков, создающих общее направление. Представьте теперь себе, какое количество феноменов в поле одновременно может появиться, если только модальностей десятки. Много, верно. Это именно та причина, по которой, занимаясь подготовкой терапевтов в диалогово-феноменологической психотерапии, я ориентирую участников программы на цель, согласно которой они должны стремиться осознавать до нескольких десятков феноменов одновременно. Усилием воли, разумеется, такой навык не развить. Как я уже отмечал в более ранних публикациях, развить высокую степень осознавания возможно не за счет волевого усилия, чем занимаются большинство психотерапевтов и преподавателей гештальт-терапии, а за счет способности отдаться тому процессу, который по определению больше, чем вы. И если в первом случае осознавание при применении волевого усилия лишь коллапсирует до определенных концептуальных форм, то при актуализации витального усилия жить рост способности осознавать радикально усиливается.
Теперь представьте, какое количество вариантов описанных мною мостиков в течение одной терапевтической сессии оказывается при таком положении вещей возможным. Намного больше. Прогнозировать развитие этого процесса можно даже не пытаться – все что нам остается, это апеллировать лишь к чувствительности и свободному выбору. Тем не менее динамический механизм остается прежним – передача «витальной эстафеты» феномена одного типа к феномену другого типа посредством все того же «перекидывания мостиков».
Упрощенная модель переживания
Не удивлюсь, уважаемый читатель, если описанная мною выше динамическая модель переживания показалась вам довольно сложной и, возможно, тем самым трудной для усвоения. Теория self, на мой взгляд, является одним из самых значимых и гениальных изобретений основателей гештальт-терапии Фрица Перлза и Пола Гудмена. Именно она знаменовала собой источник революции в психотерапии, в результате которой появилась сама гештальт-терапия. Вместе с тем по иронии судьбы именно теория self до сих пор остается по большей части не до конца понимаемым теоретическим конструктом и практически не используется в практике психотерапевтов, разве что в степени, доводящей ее до чудовищных форм редукции.
Полагаю, весомый вклад в такое положение вещей сделали сами отцы-основатели, предложив в своей фундаментальной работе «Возбуждение и рост в человеческой личности», известной в русском издании под названием «Теория гештальт-терапии» [6], в качестве альтернативы гораздо более простые и, я бы даже сказал, примитивные модели вроде концепции цикла опыта. Кроме того, постулировав полевую по своей сути теорию self одновременно с компромиссно-индивидуалистичной моделью поля «организм/среда» [6]. Даже если их гений не в состоянии оказался усвоить всю полноту своего продукта, чего требовать и ждать от нас – их последователей.
Однако современная ситуация отличается от той, в которой была написана эта базовая работа. И то, что 60 лет назад было необычным, сегодня стало общим местом в методологии психологии и других наук о человеке. Теория поля сегодня гораздо легче усваивается людьми – и профессионалами, и обывателями. Поэтому и ассимилировать ее в свою практику становится все проще. Вместе с тем, сложность и многокомпонентность устройства self-процесса является камнем преткновения для тех, кто только начинает осваивать эту модель в практике. По этой причине в рамках этой работы я хочу предложить упрощенную модель сопровождения переживания. В некотором смысле освоение этой модели может оказаться промежуточным шагом на пути к полноценному использованию представлений о self для восстановления и сопровождения процесса переживания.
Напомню, что с точки зрения диалогово-феноменологической теории поля, феномены по своей сути принадлежат самому полю, которое являет себя в контакте двух людей. Феномены не предполагают субъекта в качестве фундаментального его атрибута. Вместе с тем привычная нам феноменологическая реальность строится благодаря вмешательству базовых абстракций, одной из которых и является субъект/объект. Двумя другими выступают пространство и время. Таким образом, феноменологическое поле на уровне содержания, а не сущности процесса (что нам представляется особенно важным), представлено двумя условными зонами осознавания – внутренней и внешней. Подчеркну, что деление это условно. Оно понадобится нам лишь для того, чтобы получить доступ не только к содержательной, но и к процессуально-вибрационной сущности поля.
Тут мне представляется важным сделать небольшое отступление методологического свойства с тем, чтобы подчеркнуть, как важно отличать содержательную и процессуальную природу поля. Поле, как я уже сказал, являет себя в актуальном контакте на двух уровнях своей природы – уровне содержания и уровне мотивации (или уровне вибраций). Здесь важно подчеркнуть, что я использую в этом контексте слово «вибрации» не в устоявшемся эзотерическом или экстрасенсорно-энергетическом смысле, а в значении проявлении витальности поля. На уровне содержания поле состоит из феноменов, т.е. фактов сознания, которые практически в момент своего появления приписываются тому или иному человеку. Ключевое слово в этом тезисе – практически, т.к. атрибуция феномена тому или иному субъекту вторичный, хоть и довольно быстрый процесс. На уровне мотивации (вибрации) поле представляет собой иррелевантный феноменологическому содержанию процесс витализации того или иного содержания. При этом поле может как «звенеть жизнью», так и схематично-безжизненно феноменологически ретранслироваться из ситуации в ситуацию. В первом случае, динамически опосредованном актом выбора, феномен в контакте ЖИВЕТ настолько полно и настолько длительно, насколько позволяет ему природа поля. Во втором же длительность процесса актуальности того или иного феномена в контакте определяется опосредующей этот процесс концепцией. Большая же часть витальности поля при этом инвестирована в нее.
С точки зрения психотерапии, фокусированной на переживании, большую важность для нас представляет именно мотивационно-вибрационный уровень динамики поля, поскольку именно полевые вибрации запускают и поддерживают процесс переживания. Проще говоря, терапия происходит не на уровне ее содержания, а на уровне мотивации. Какой бы феномен или совокупность феноменов вы бы ни выбрали для построения интервенции, важно именно то, что они ВЫБРАНЫ. И наоборот, каким бы трогающим и инновационным (что в этом случае случается очень редко) ни было содержание терапии, не будучи инициированным в своей динамике актом выбора интервенции не произведут и десятой части возможного эффекта.
Однако вибрации и выбор, который является их источником, являют себя чаще всего именно в феноменологическом содержании. По крайней мере, именно так до сих пор складывалось в практике психотерапии. Чисто теоретически, разумеется, возможно существование терапии, осуществляемой исключительно психологическим присутствием и свободным выбором. Но если мы будем внимательны, то чаще всего и в этом случае обнаружим имплицитное содержание в рамках молчаливого присутственного контакта. Иначе говоря, даже в случае молчания мы ведь присутствуем или, правильнее будет сказать, выбираем присутствовать «про что-то определенное».
По этой причине мы снова возвращаемся к содержательному уровню полевой природы, который будет опосредовать витальную динамику переживания. Давайте попробуем для удобства воспользоваться уже введенным немного выше разделением зон осознавания на внешнюю и внутреннюю. Хоть это деление и чисто условное, но может оказаться нам полезным, поскольку психотерапевтический процесс все же происходит не в зоне первичного опыта, а в концептуально опосредованной реальности обыденной жизни. Итак, в контакте с клиентом, терапевт слышит, что говорит клиент, как звучит его голос, что и как говорит он сам. В это же время терапевт наблюдает как при этом выглядит человек напротив, как он дышит, что происходит с его телом и пр. И когда эти два феноменологических слоя внешней зоны осознавания совмещаются в процессе осознавания терапевта, последнему самое время задать себе вопрос: «Как я отношусь к происходящему?» Ну или может возникнуть как альтернатива аналогичное любопытство к жизни клиента в этом момент: «Как он (клиент) относится к происходящему, когда он говорит о том-то и замечает то-то?»
Иногда в учебных целях в ходе тренинга навыков по сопровождению переживания и использованию феноменологического метода я прошу участников групп расчертить небольшую таблицу, где первая колонка презентирует содержание терапевтической сессии, вторая – наблюдаемое в ходе нее, третья – отношение к происходящему на уровне феноменологического отклика переживания. Четвертая колонка отводится формулировке терапевтической интервенции в прямой речи. Как показывает опыт, очень эффективное задание для наблюдателей терапевтической сессии. После терапевтической сессии, наблюдатель делится содержанием таблицы, а дальше уже все участники малой группы оттачивают содержание интервенции, доводя ее до той или иной «хорошей формы». Разумеется, при этом следует учитывать, что основанием эффективной интервенции является свободный акт выбора, поэтому у каждого наблюдателя будет уникальная для него интервенция. Это же упражнение помогает сформировать устойчивый феноменологический навык.
При этом важно отметить одно важное обстоятельство. Описанная модель работает во всех направлениях. Иначе говоря, восстанавливать процесс переживания вы можете, начиная с феноменологического содержания любой колонки. Например, вы как терапевт осознаете те или иные чувства в процессе терапии, или возникшие желания, которые вам говорят о том или ином отношении …. К чему? Обратите внимание, что при этом вы видите, слышите и пр. Или вы наблюдаете нечто и перебрасываете мостик, к тому, что при этом говорите вы и клиент и как вы и он к этому относитесь. Кроме того, такого рода «мостики» могут перебрасываться и внутри одной и той же зоны осознавания. Например, «Как я отношусь к тому, как отношусь к…?» Или «Что я вижу еще, когда вижу …?» Или «Что мне любопытно в жизни клиента еще, когда она рассказывает о …?» Надеюсь, принцип понятен. Как видите, выглядит он довольно просто.
Однако здесь важно сделать два комментария. Во-первых, разумеется, это редукция содержания полевой динамики. Поэтому останавливаться на этом нельзя – пусть это станет переходным этапом к освоению полевой феноменологической динамики во всей ее полноте через призму теории self. Во-вторых, все это обсуждение не будет иметь никакого смысла для психотерапии, фокусированной на переживании до тех пор, пока не вступят в силу фундаментальные принципы построения терапевтических интервенций, соприродных полю. Если ваша интервенция не будет выбрана, вы будете «насиловать» поле, думая, что занимаетесь психотерапией. И даже в том случае, если феноменологически динамика поля будет интенсивной, это будет мертворожденная динамика. Это лишь концептуальный суррогат self-парадигмы. Ну или концептуальная редакция текущей self-парадигмы. В любом случае поле не оживает и не вступает в свои права хозяйки реальности.
Подытоживая обсуждение упрощенной модели сопровождения переживания, отмечу несколько важных моментов. Во-первых, важно не то, о чем мы говорим в течение терапевтической сессии, а как мы к этому относимся. Дальше – больше: важно не то, как мы относимся к тому, что происходит, а то, как мы относимся/переживаем то, как относимся к тому, что происходит. И так далее до бесконечности, что соответствует перманентной природе переживания. Во-вторых, чем более чувствительны мы к полю в этом процессе, тем более внимательны мы оказываемся к потокам его витальности, что актуализирует динамику вибрационного уровня полевой динамики. Если при этом мы еще и используем феноменологическую редукцию, то все ближе к первичному опыту мы оказываемся. Следовательно, появляется все больше и больше инноваций в жизни человека, каждая из которых оказывается подвержена процессу витализации в процессе переживания. В результате жизнь человека начинает меняться неузнаваемо. Симптомы исчезают как побочный продукт естественного процесса переживания, как побочный продукт восстановления вкуса жить, как несовместимые с риском быть Живым.
В-третьих, перекидывая очередной мостик между феноменами, способствуя трансформации текущей феноменологической ситуации, мы снова оказываемся на мгновение или на некоторое более или менее продолжительное время в растерянности, потому что даже не предполагаем, каким же будет следующее движение поля. Если мы можем его предсказать, мы уже в плену концепций, мы просто-напросто инструмент self-парадигмы. И только прислушиваясь ухом, глазом и сердцем, мы оказываемся в состоянии отразить его «волю». В том случае, разумеется, если рискнем в очередной раз отдаться полю и ВЫБРАТЬ.
Сопровождение переживания как феноменологическое исследование фона
В работах, посвященных методологии диалогово-феноменологической психотерапии [1, 4], я уже отмечал, что по сути психотерапия, фокусированная на переживании это культура не фигуры, но фона. Это означает, что в процессе сопровождения переживания мы распространяем свое любопытство на весь полевой контекст в целом, выводя его за пределы фигуры. При этом луч осознавания, управляемый выбором, нередко смещается в сторону фона. Это происходит так, поскольку чаще всего динамика переживания, в том числе и прегнантная динамика полевой ситуации, предполагающей соотношение фигуры и фона, инициируется фоновыми феноменологическими движениями. Как известно, у фигуры не существует самостоятельного значения. Оно определяется фоном, в котором развивается эта фигура.
Терапевтический процесс представляет собой постоянное феноменологическое исследование фона. Расширяя осознавание фона, мы совершаем терапию. Использую нашу метафору феноменологических мостиков, мы как будто все время перекидываем посредством осознавания переходные «мостики» в сторону фона. Движимые все той же чувствительностью к полевым процессам, мы выбираем в каком направлении распространится наше любопытство. В итоге мы оказываемся в terra incognita поля с большей вероятностью, чем если бы мы использовали концептуальное любопытство для сканирования фона и чем если бы держали свое сознание привязанным к фигуре. Появившиеся при этих условиях феноменологические инновации, если не пытаться их объяснить или встроить в текущие концепции, обладают, как правило, большей степенью витальности, свойственной естественно развивающейся sefl-динамике и полевому процессу. Что важно, поскольку снова в большей степени актуализируется мотивационно-вибрационный уровень полевой динамики. Следовательно, процесс переживания течет более свободно и тем самым эффективно с точки зрения терапевтически значимых изменений.
Собственно говоря, с точки зрения диалогово-феноменологического подхода, психотерапия и заключается в постоянном исследовании феноменологической ситуации поля, в которой фон имеет по крайней мере не меньшее значение. Однако уточню. Задача психотерапии, фокусированной на переживании – исследование ближайшего фона. Иначе говоря, в зоне осознавания появляется феномен, который суть впечатление от переживания предыдущего феномена. Таким образом сохраняется естественная феноменологическая связь, источник витальности которой естественная валентность. Именно это заставляет поле «дышать и вибрировать». Мы как будто делаем шаг за шагом. И даже если при этом мы пока еще не видим феноменологического пространства впереди, очень скоро оно внезапно откроется перед нами. Но в любом случае у нас остается ощущение естественного «шага вперед». Сохраняется феноменологическая преемственность в поле.
В том случае, если мы пытаемся заниматься «мониторингом» отдаленного фона, то мы с неизбежностью задействуем не осознавание, но фиксированные типичные уже известные человеку из знаемых им или терапевтом концепций рациональные суждения, питаемые принудительной валентностью. Например, вопросы: «Как думаешь, почему это у тебя такой способ строить контакт?», «Как это похоже на твою жизнь?», «Зачем тебе это?», «Что это значит для твоих отношений с…?» апеллируют скорее к пониманию, нежели к осознаванию. Привычный детерминистский способ мышления западного человека, разумеется, даст с большей или меньшей легкостью ответ на такие вопросы. Но эти ответы уже лежат за пределами феноменологии и естественной валентности. Любой феноменологический прыжок в отличие от естественного шага концептуально опосредован – место посадки в феноменологическом поле уже определено координатами self-парадигмы. Энергия, необходимая для этого прыжка, также имеет концептуальную природу, а траектория детерминирована принудительной валентностью. В процессе такой психотерапии мы передвигаемся в поле в пределах границ очерченных либо текущей self-парадигмой, либо используемой концепцией психотерапии, которой благоволит психотерапевт.
Вернемся к феноменологическому мониторингу ближайшего фона, который обеспечивает полевую динамику переживания. Какова техническая сторона сопровождения переживания в этом аспекте модели? Предоставив возможность и обеспечив размещение насыщенного витальностью феномена, точнее комплекса феноменов (ситуации), в терапевтическом контакте, мы даем возможность полю произвести впечатление на нас. Иначе говоря, наблюдаем, какой из феноменов-инноваций появится в поле в результате неангажированного осознавания и выбора.
Так, например, если клиент или терапевт произносит ту или иную фразу, важна не сама эта фраза, а как вы в контакте переживаете ее, какие впечатления от ее звучания в контакте появляются у вас. В результате появившегося из фона нового феномена или нескольких феноменов ситуация с необходимостью трансформируется. Возникает новая ситуация с новым феноменологическим смыслом. В этом собственно и заключается, напомню, суть диалогово-феноменологической модели контакта. При этом фигура может как сохраниться и продолжить формировать вокруг себя ситуацию, так и раствориться в фоне, уступив место феномену-инновации, который еще мгновение назад был в фоне.
Далее динамика сопровождаемого переживания разворачивается по прежде описанным принципам. Мы снова даем возможность полевому фону произвести впечатление на нас. Снова ситуация трансформируется, что оказывается очередным шагом в динамике переживания. Разумеется, при этом все рассмотренные прежде принципы витализации феномена и построения терапевтических интервенций остаются в силе, выступая условиями эффективности естественного потока переживания.
Меняется ли опыт человека в процессе психотерапии?
Относительно характера изменений в процессе психотерапии общераспространенным является мнение, что человек меняется на уровне опыта, на уровне личностных особенностей, на уровне свойств и особенностей поведения. Полагаю, что нет. Точнее не все так просто и однозначно. Так выглядит только внешне. Это поверхностное мнение, мне кажется, является результатом умозаключения на основании изменения жизни человека, обратившегося за психотерапией. Мы не можем изменить ничего, поскольку то, что мы хотели бы изменить не существует в качестве объективной реальности. Мы не меняем человека и его личность. Мы помогаем стать ему более чувствительным и открытым к полю, помогаем вернуть ему ощущение потока СВОЕЙ Жизни.
В процессе жизни, развития, и в частности, процессе психотерапии, мы движемся по пути добавления к имеющемуся опыту и к имеющемуся феноменологическому ассортименту других феноменологических инноваций. Иначе говоря, жизнь человека при этом становится все сложнее. Как следствие, расширяется феноменологический диапазон для выбора. Именно в этом суть психического развития. Концептуально зафиксированный сегмент поля выглядит неким психологическим качеством лишь по причине постоянной его ретрансляции на феноменологическом уровне. В том же случае, если в пределы действия концепции в результате переживания попадает та или иная обладающая витальной силой инновация, контекст поля с неизбежностью трансформируется. Но он не становится качественно иным, он просто приобретает порой совершенно отличное значение ввиду того, что либо изменилось прегнантное соотношение в дизайне поля, либо фон стал иным.
Разумеется, оппоненты этой точки зрения приведут нам множество примеров, которые якобы демонстрируют обратное – в процессе развития психические новообразования претерпевают трансформацию: человек реагирует по-другому, новые феномены приходят на смену старым и др. Демонстрация этих фактов, однако, никак не опровергает гипотезу о дополнении в процессе развития. Новое психологическое образование может выглядеть лишенным корней лишь по причине того, что в поле, в котором по-прежнему остается старое образование, в процессе развития появляется множество новых феноменов, что с неизбежностью трансформирует весь контекст поля. В результате появляется иллюзия о том, что человек неузнаваемо изменился и старые self-паттерны ушли безвозвратно. Однако всем известен факт, что в определенные периоды нашей жизни мы внезапно вдруг снова апеллируем к тем способам организации контакта в поле, которые нам казались безвозвратно утраченными. В психотерапевтической традиции такое положение дел зачастую обозначается словом «регресс». В данном контексте нам важно не столько название данного феномена, сколько демонстрация того, что ничего никуда не уходит в процессе психического развития.
Литература
- Погодин И.А. Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2012. – 381 с.
- Погодин И.А. Рискуя Быть Живым: психотерапия присутствием. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2013. – 366 с.
- Дао дэ цзин. Прозоритмический перевод с древнекитайского и исследование А.Е.Лукьянова, поэтический перевод В.П. Абраменко. – М.: Изд-во «Стилсервис», Институт Дальнего Востока РАН, исследовательское общество «Тайцзи», 2008. – 452 с.
- Погодин И.А. Диалогово-феноменологическая психотерапия: сущность и отличительные особенности: сборник статей. – К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2013. – 128 с.
- Хайдеггер М. Бытие и время. – СПб.: Наука, 2002. – 451 с.
- Перлз Ф., Гудмен П. Теория гештальттерапии. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2001. – 384 с.
Погодин Игорь Александрович – кандидат психологических наук, доцент, директор Института Гештальта, члена Международной Федерации организаций, преподающих Гештальт (FORGE). Ведущий тренер и член Профессионального Совета Московского Гештальт Института. Гештальт-терапевт (сертификат МГИ, Европейский Сертификат гештальт-терапевта), супервизор (сертификат МГИ и Парижской Школы Гештальта (EPG)) и преподаватель гештальт-терапии, специалист в области кризисной психотерапии. Главный редактор «Вестника Гештальт-терапии». Член редколлегии журналов «Актуальные инновационные исследования: наука и практика» (Россия), а также «Теория и практика психотерапии» (Канада). Автор диалогово-феноменологической психотерапии. Действительный член Европейской Ассоциации Гештальт-терапии (EAGT), Белорусской ассоциации психотерапевтов, Всероссийской Профессиональной Психотерапевтической Лиги.
Сайт: www.pogodin.by, www.pogodin.kiev.ua.
e-mail:
Погодин И.А. Сущность и особенности психотерапевтической техники в психотерапии переживанием. [Электронный ресурс] // Прикладная психология и психоанализ: электрон. науч. журн. 2016. N 1. URL: http://ppip.idnk.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).